Сентябрь
У меня нет башни, у меня нет крыши
я по минному полю хожу без брони
где в пыли копошатся солдаты и мыши
и все чище сигналы «другой стороны».
Здесь свой и чужой одинаково дышат
кури острожно, вдруг он — со спины
воздух молчит, нет стрельбы и нет тиши
только в ушах напряженье струны.
Здесь чем дальше в поля — тем глуше и тише
рации рацио, миро войны
пусть я вовсе ослеп, но отчетливо слышу
в норке крота пересвист сатаны.
A road with no signs
somewhere
a winter is coming
clean
an air of the forest
bursts in
when you open the car window
it smells of fresh fire
and hidden treasures
and memories
for the forest itself
is a cleaning company
it has seen so many masks
being dropped
in a rage of an honest wild struggle
of the hunters and the hunted
of all kind
the forest
the great cleaner
always turns the evidence
into a peat bog
«bog»
it’s a God’s name
in Russian
it is said
the holy holder
of an unabridged
yet unavailable dossier
during this eventful era
of humans and fowl
of wolves and mighty mosquitos
biting
acting without any written orders
commands
commandments
decomposing then
into a perfect fuel
that makes the forest road
or any other track
roll endlessly
under your feet.
06.11.2016
Ivano-Frankivsk, Ukraine
Бессонница
Дети,
острова в океане
нежные,
шумные
Йети,
сладкие дыни,
любовей
безвозмездные «да»
в вертикально взятом рукой земли
пустыни
пальмы букете
пригоршнями в дырявом кармане
позвякивает
вода
как нищий своим медяком
в надежды
уснуть
разбитой копилке
из нежной ткани,
терпком
пробужденья
обмане:
все это
только
сон.
Но бессонницы фарс
куда интересней
оспин Венеры
на лице твоем,
Марс.
Эта картина
стоит того,
чтоб блеснуть
преломленьем извне
за окном, казалось, уснувшего
мира;
отражением этого «вне»
там, где ты сам,
трепыхаясь,
под огнем Гауди
иль врага —
сна своего
как на вертеле угорь
вращаясь.
Но глашатай твой
тенью
пошатываясь
сеткой ветвей контражурных
на стене
темно серой
рассатываясь
тканью штор
в блеске шпор фонаря
отражением желтым,
чужим,
что напротив
окном
наяву
притворяется
сном.
Cловом
твоим же
на тебя
как девятым валом
сыпется
исповедь
тени
без стука входящей
в дом,
кричащей,
молчаливо,
о чем-то совсем
другом.
Говорит этот гость:
крепко спит
лишь тот,
кто не видит своей
тени
в крике
открытый
рот
в котором
слова,
как века’ми
застывшая
под Помпеи
пеплом
почившая
лавой
Везувия
глазницы забившая
крымская
пахлава.
И твердит этот гость:
Страшащийся ночи
получит
в удел свой
ночь
и за ночью
еще одну
ночь
бесконечной
серией
троеточий
словно в горле
застрявшую
кость.
И еще, скажет гость,
(из мрака пришедший
посланник
иль просто
обделенный мятным чаем
когда-то
на кухне твоей
нежеланный
странник):
Не победить темноту
маленькой смерти
сном
в трюме бессилия
может заставить тебя уснуть
ну допустим,
бром
но это же такое безумное
над надпочечниками
насилие —
почти как пули
в виске
хрустящий
последний
гром.
Сильным надо быть
очень сильным
чтобы
встать и уйти
не царапаясь диким котом
у двери
будто досками
забитого
коридора
где ловил ты сны
помнишь,
в самом начале:
дыни,
любови,
сизые горы.
помнишь?
забыл…
хорошо
вот теперь же,
со страстью,
тореадора
тапки накинь
и чайник поставь на газ
кистью протри
(живописца,
убийцы,
Отелло
и Яго своей руки)
чтобы хрустнули, недовольно,
глазные белки.
Зашипев, в сковородке,
обреченный на тост твой хлеб
с утренним чаем
на прощанье со сном
запеки
и стряхнув с себя ночь
поскорее забудь о том,
что приносило
когда-то
горечь
являясь
всего лишь
сном.
23.11.16
Салфетка
Человек в ресторане держал салфетку в руках с гримасой игрока в покер
недовольного ставкой.
На изгибе 347-й по счету улицы
время теряет контур
и персонаж в витрине
(вырванный из пейзажа как слог из контекста)
был похож на чахоточного, всматривающегося в носовой платок.
Этикет?
Кто думает о нем в его положении…
Скомканная салфетка
при ближайшем же рассмотрении
может содержать кости,
соус,
остов крыла.
Кривая мина?
Может быть посетителю
спутница не мила?
Проклятие фотографа — смотреть на все это
в ожидании света.
А так
легко пройти мимо
оставив в чужих руках
партию в покер,
чью-то кокетку,
скомканную салфетку,
или просто животный страх.
Nightmares
In your nightmares, they come as they are
Without a smile on their faces
Without anything
that makes them dangerous
at daytime
Clean of all the noise and charm
They wisely put on at daytime,
hiding their horror.
Sometimes you bring them food,
fuck them in threesomes,
Listen
Or just go away.
In your nightmares, they never scream
But speak in soft voices
Of their fragile obsessions.
Or just watch you intensely
To make you finally
see.
The information passed through Somnia
Is always a key
To nightmares, that make you sleepwalk at daytime
until you wake up, laughing
after catching the glimpse of your Ghosts
Without make-up and coquetry
That only makes them dangerous
When you sleep.
02/05/16
Kiev
…
Sometimes the best way to grow up
is to watch a dog bark at something,
that no one else can see.
Dogs can see gods and other creatures
in a peculiar manner.
They are afraid of something, that can not feed them
though is definitely stronger than their Master.
Something that can come and leave
without a reason
that seems reasonable
to a man and a dog.
And then you learn something from these creatures.
When they step out of the room, you know you would never learn of their existence
Unless there was a friend who can see much more than he can explain.
Fear of the unknown makes you a slave.
And trust is the only thing that matters
even in an empty room
where the unseen reverberation
can make your most devoted friend think
that you can no longer protect him.
2015
Kiev
Vampires
Never fall in love with vampires,
but respect their talent
and enjoy.
They are beautiful like the moon and the stars and the tide
of a lukewarm and salty ocean —
your homeland
your original
self
2015
Kiev
Simple as that
In fact everything
is about
electricity:
plugged in
amplifier
plate
ignition control
then
fuse.
someone gets high
and then
it smells
like an isolation
set on fire.
will you
join?
Metal
is merely the best
conductor
it was just
easy to use
as a part-time
solution
plus utility connection
costs
(you know what I mean)
that is why
the copper age
is still here and yet
is over.
The contemporary study
of the materials
require
philosophy
and metaphysics
of the Space
and the
Big Bang theory
of a simple
bang.
As that switch
may unexpectedly translate the particular impulse
into a real shot,
a signal
from a space
where an image of a nebula
turns a gulp of air
into a shocker
a punch of an electric chair
you agreed to test as a part of your master’s degree study
into a well-known theory
you decided
to argue
with.
So each time your blood
turns into a copper wire
without any visible
or countable
conductor
attached —
it is the closest thing
to both:
a new life
and death
as the Energy company boy
often pictured
as a wicked fat amplifier
never knocks
bringing a bill
that no one ever will be ready
to pay
or
refund.
17.09.17
Hamburg
Одесса
В месте, где я живу, комары начинаются в девять.
Это кажется Освенцимом, пока ты не узнаешь, что это всего лишь Перл Харбор.
Можно пережить атаку, уплыв в море, как субмарина.
Спрятать голову в воду так глубоко, что ни один комар не подточит носа.
Скоро начнутся медузы и светящийся планктон.
Тогда камикадзе, вероятно, изменят тактику и будут отслеживать пловцов, подлетая к самой кромке волны и пикируя на вынырнувшую голову, напоминающую им перископ подводной лодки —
если они японские летчики;
статью госбюджета,—
если они чиновники;
или танкер с нефтью если они, —
пираты из Сомали.
Но кем бы они ни были, главное — успеть уйти на глубину до тех пор,
пока комары не поймают тебя глотающим воздух
где-нибудь
на мели.
Июль 2016
Дилемма
Сложнее дилеммы
и всего, что дробится на «ди»
— разнообразие видов
говорят, явившихся из
воды.
Выбор честней, когда это,
скорей, не выбор,
а всплеск
среды
выносящий наружу
мириады сверкающих
преломленных
(в звездной пыли иль обычной луже)
не всегда съедобных
но точно
Тебе на ужин:
планктона,
китов,
тропических рыбок,
кораблей затонувших
чешуи золотистый изгиб
русалочьих, гибких
от ржавчины
ло’пастей
подлодок
не рассчитавших глубин
Марианской
или любых других
пропасть
ей
Никогда не сетуй
на бездонное море
видов:
сеть рыбака
не бывает пуста
если он не крушит
снасти
глядя на всплеск
хвоста.
28.08.17
Киль
…
Мы стареем адекватно
прожитому времени.
Но стареем
задним числом
в момент боли и наваждения
не замечая
как тут и там,
наступаем на ямы от мин
на которых сами подорвались.
И только потом
оглушенные
усталые
вдруг
удивляемся: как до сих пор
можем ходить по земле?
после всего
во что мы вступили
как мы все еще не пахнем землей
и продуктами полураспада?
мира
веры
себя самого.
И после всего
откуда это сожаление
страх
неспособность к новому шагу?
Откуда,
если мы все еще ходим
ТАМ?
По кромкам ям
где лежат наши кости
и ржавеет железо
посвященное нам.
Hamburg
In a town where I live it’s light when everywhere else is
dark
in a town where I live gulls on the streets may bite
for they never
bark
In a town where I live, I’m the only seasick
a shark
with a mark left by someone
long stuck
in a black thick
tarp
16/07/17
Ток-шоу
Никогда не спрашивай «кто кого»,
или наоборот
там, где враги за кулисами
целуются рот в рот
и с театральной жестикуляцией,
идеальной артикуляцией
жертва вещает
про свой порванный рот.
Никогда не спрашивай «почему»
Герасим малышку Му
так, что чья-то жена теперь не приходит
к нему в тюрьму.
Спросишь «зачем» —
ответ будет длиннее,
чем самый длинный состав
преступления
затхлого от давности лет
с бесконечным грузом забвения
цвета выцветших эполет.
театр диалога почти всегда
путает суть и слово
во имя сытного
второго
имитируя в пустом трюме
живой вес
улова.
Хочешь узнать правду из открытого рта?
Дождись отлива
(Не путать со сливом)
И ныряй туда,
где темнее всего вода,
а водоросли и шины
не слишком живописные образуют
картины.
Там в сачок попадется морской рачок
чье появленье может быть истолковано как
«смотри, крючок»
или
«тсссс, молчок».
Он выглянет
из пустой глазницы
и уплывет
в Мариуполь, Бейрут иль Ниццу
указав напоследок
пещерку рта
открытого для последнего воздуха
глотка
и камушек,
прихваченный леской
за голеностоп
придержавший
свидетеля
пытавшегося
сказать
«стоп»
03.07.2016
Одесса
Magellan’s plague
A ship
never tells a story of the rats
who climbed
or abandoned
the three-master.
There’s always an untold story
behind every success
and every disaster.
the black boxes
if they existed in Magellan times
would never talk
that small talk
the rats, probably,
talk
discussing the quality of a last
bean
or the leak
or the silent ice
rock.
Though the only thing that really frightens
the rodents
is the pride
of the captain
leading the ship to a discovery
or her last
storm.
A struggle for survival between the frightened
is always an untold story
that cannot be
undermined.
It is a real game changer
more powerful, then all the Aztec gold
and whale bones
always bringing something unexpected
as the plague
of the winner
coming back from the unknown continent
As the winner
bringing back gold
never comes
alone.
Hamburg, 2017
Women in black
with their faces like a desert
beaten with the sun and the wind
with all those dried wells and airplanes and hummers
hit by the BGM TOWs and random shells.
Their history can’t be disguised
and seldom is discussed.
It just goes without saying:
if there is an oasis
only Bedouins know the safe route
to a Well
and
a Bed.
26/04/16
Kiev
Молитва путешественника
Сидящих на холодных гранитных парапетах,
озирающихся по сторонам, –
Их узнаешь по ищущему взгляду
и едва уловимому запаху поезда на одежде.
Этих безнадежно больных дорогой –
благослови, Господи, ибо они –
твои люди.
Теряющих голову от ветра,
как мелочь из карманов;
прыгающих через бордюры,
вылетая на проезжую часть,
в доспехах роллера или касках велосипедистов,
роняющих себя на асфальт и брусчатку,
и поднимающихся без стонов и мата, –
благослови их, Господи,
ибо они –
твои люди.
Одинокого беглеца, отчаявшегося экспата
(дело ведь не в миграционной карте или цвете кожи на паспорте) –
Десятки таких засыпают, обняв арматуру товарных вагонов.
Не дай им разжать руки,
ибо это
и твои руки, Господи!
Летящего в безвоздушном (минус 50 за бортом),
уснувшего в полумраке межконтинентального лайнера,
отряхнувшего крошки с колен и выключившего телефон,
но неспособного предвидеть дальше
капли кофе, застывшей на белом…
Вспомни о нем прежде,
чем возвращать железо земле.
Ибо и он –
твой человек, Господи!
На море и в воздухе,
спешащие и не успевающие,
приобретающие знание и теряющие силы,
плачущие от одиночества –
тысяча тысяч путешественников ищут мир,
где обретут покой
и веру в Тебя.
Не закрывай их глаза до срока,
не дай пропустить миг,
за которым – явление чуда.
Ведь и ты, Создатель дорог,
среди иных миров идешь вслепую тем же путем…
Не оставь и путников, созданных по Твоему образу и подобию,
и прости нам поиски наши,
как и мы прощаем тем, кто ищет нас…
Ибо и мы –
твои люди, Господи!
Energy
Night is getting as long
as it can.
Sleeping
wolf-style.
scratches
of dreams
retreating
saving the battery
till it’s dawn.
As they leave
don’t pay attention
to fallen
leaves
it’s a mouse
so don’t squeak
as this caves echo
sometimes
is too loud
for all this
crowd.
Never use a crowbar
sewing a hole
in your body’s
jar.
Home
is a notion
transformed into the sound
of «Om»
try not to miss
it’s meaning
homonymic
to the figure
of Ohm.
Beware
that balancing on a wire
tiny and wet
like the old
Conductors
desire
it may capture your heavy
foot
if you just dare to troll this fire
in that last
and unplugged
pursuit.
October 2017 Berlin / November 2016 Ivano-Frankivsk
Хиромантия
Иногда ты смотришь на линию жизни, которая проступает резче.
Отведя рукав, приближаешь глаза к тому месту, где она теряется в пологих холмах пустыни телесного цвета.
«Слава богу оттиск становится четче» — думаешь ты.
А на другой день — эта борозда, взявшаяся невесть откуда.
Четче линии сердце.
Глубже линии мозга.
Страшнее всех старых перекрестков на линии жизни.
Новое. Что-то в пути.
Кто-то роет траншею поперек дороги.
Кто-то идет наперерез…
И тогда ты, сжав кулак
сверяешься с крохотной черточкой возле мизинца.
Слава Богу.
Она еще там.
Дочь или сын, которого ты не успел выпустить на свободу.
Значит так, милая, сегодня мы не будем бояться.
Надо делать детей, а не всю эту хиромантию.
Кончаю с этими глупостями.
Кончаю в тебя.
A Lie
It makes telephone calls
at night
when you’re drunk
and have to make up stories in the morning
saying it was someone else
making a commitment.
Oh yes,
and for someone, this is a full-time job
in the diplomatic
service
private
corporate
state-owned
you name it.
A Lie
is an expectation
of a merciful assassin
that deprives you
of responsibility,
of a choice,
of an action
sometimes disguised as a law-enforcement officer
or a politician
unquestioned, as he arrives
holding his mandate.
Such an unheard lie he is
and yet
so common to everybody
the guy who’s systematically
economical
with the truth.
A Lie
Is a newcomer to town
nobody knows his connections
happily doing cardio every morning
before his cereal smashed eggs and traffic jams
in fact
dying of an unknown form
of a brain
cancer
he claims he’s fine
Isn’t it a nice
comforting lie
that makes everyone
who dislikes him
feel at ease?
A lie is a cheerful youngster
always ready to help in the garden
imagining his neighbors’ wife
pissing on a lawn.
A lie is a dictator, who listens
to a student.
A lie is a mother
who tells the story of her mother
and the mother of her mother
to the daughter
of her sons
wife.
A lie is a gift to the poor
it feeds them with endorphin,
stimulates gastric juice
consumer loans
and CPI.
It’s called
A promise.
A lie is a soldier
who went fishing
the next day he came home from war
don’t you dare to ask him
Why?
A lie is an attorney
saying he is convinced
(for you never see a lawman
who really is)
A statesman
revealing the lines of his communique
loud but hardly
clear to anyone
except for his speechwriter who’s permanently
on cocaine.
It is
a salesman
a cleric
a president
claiming to withdraw the armed forces
to reform
to wage war on corruption
to change
the lines
suggested by his predecessor.
A lie
is a pyramid
of false statements =
fresh shit on top
it never burns
whether you believe it or not
it will live through ages
of never again
1939-1945
1986
9/11
The dates and numbers
the figures
the pure facts
they never Lie
They just do not they tell the Truth
loud enough
to be heard.
Look.
That guy lying under the debris
of broken glass and concrete.
He makes his statement here
so why don’t we just listen
and take mental
notes?
He says:
«Never I will lie
again
oh god
save my poor leg
take this concrete from me
so I will never
ever
lie to my mom
that I didn’t start smoking when I was just thirteen
and stolen
10 bucks
from my aunties purse
to go to the movies
I will not miss my English class
for this French prostitute
equality
fraternity
liberty
Just give me my leg
back
Oh
Please».
But his message remains
Unrecorded
As the public is occupied
with the flash-mob
a revolution
or an anti-G-20 event
what not.
They take their clubs, their cocktails, their guns
then go to the central square
to throw words and stones and all their uneasiness and anger;
to shout and scream
with the voices of Jericho
to break the smoking walls of a town that never existed
and yet
never ceased to exist
the town called
the Promise
of
tomorrow.
Директива
Любовь отменена приказом главнокомандующего
от такого-то и такого-то
бря
если не слышал, солдат, разъясняю по буквам
от А и до самого, блять,
Я.
Смирно. Отставить. Сними подсумок.
Я хочу, чтоб ты вытряхнул из себя
пески Анталий, Бермуд, Батумов
Трассерных «нет», холостящих «да»
Ведь куда бы ты ни взмывал оттуда
— прилетел ты уже сюда.
Здесь снаряд накрывает сначала снизу.
Впрочем, как у кого, но в этой войне
нам не дано окопаться ниже
линии фронта,
но только
«вне»
Здесь самострелов от самосудов
больше, чем града или арты.
Мрут здесь чаще от пересудов,
тяжб и сплетен, под гул толпы.
Здесь не судят за ложь,
Здесь прощается все,
кроме старых калош.
В ожидании ада —
Соль на лацканах,
рыбьи глаза
Извиняться не надо.
Ты ушел в самоволку
Тебя не пустили к порогу
Окопался в лесах, убивал,
отходил понемногу.
Это чувство, когда ты заранее знал приговор трибунала.
Но ты делал, что должно,
как верный денщик генерала.
Про тебя говорили: он с жизнью на ты.
Он не молится богу
Он в пути каждый день
под собою не чуя дорогу.
Полный честного страха
ты видел окопы врага.
Но страшнее всего
не своим
телом
накрытое
ее
«да».
На остановке, показавшейся вдруг
конечной
контуженному от бескрайнего ничего
с визой в страну куда не летают
ни самолеты, ни НЛО
и с увольнительной с фронта, откуда
вырвался, начитавшись листовок
сброшенных ниоткуда
ты пришел на указанный адрес
в понедельник
прием — со среды.
И не нужно ни слов, ни воды.
Что ты, это случайно.
Я приехал нечайно.
лишь проездом
До новой
звезды.
Сороконожка
Год выходит боком
ножка за ножкой
медленно освобождая пространство
теперь уже каждый день растущему
дню.
Сороконожка
всегда медленнее Ахилла.
Сила любого яда — лишь в незнании
противоядия.
Представь ее с бубенцами и в шутовском колпаке.
Это и есть рецепт храбрости для тех,
кто боится чужих на пороге;
их несанкционированных прикосновений на территории,
казавшейся полностью подконтрольной.
Наступление смеха вслед за вторжением —
и есть первый признак:
ты усвоил урок.
Не бояться странности,
встречая опасность шутя,
одев на свой ужас
потешный колпак
шута.
Дождь
Бомжи занимают места у окон,
Прохладным стеклом снимая отек с лица.
Дождь, стекающий холодными ручьями с козырьков
на руку тем, кто спрятался от сцены
в партере.
Ведь тому, кто сошел со сцены
даже в голову не придет покупать билет
на этот спектакль.
Из окна трамвая город похож на передовую.
Он уравняет всех:
профессоров, прогульщиков, туристов,
авантюристов
и тех,
чье такси опоздало
на целый век.
Тут и там
бесформенные лица контрамарочников
и форменных пройдох.
Безбилетника здесь не ждет ни конечная ни участок
место рядом
всегда вакантно:
присаживайтесь
будьте любезны
к вашим услугам.
То, что вас ждет —
это не Juniper Ridge
не Dior
и даже не Sheikh
но в чем-то
тоже
пикантно.
20/05/2016
Киев
Meaningless dates
Meaningless dates
Make you retain
the meaning.
Power of zero,
that basic math,
the thing that made empires rise and fall
long before the Manhattan project —
that multiplying power of nothing
that makes one’s purse empty
but the head
strikingly
full.
Вакуум
Безразличие создает вакуум, который притягивает другие пустоты.
Чужие
умирают в вакууме.
Выключи свет и посмотри
кто придет на пламя.
Это — они.
Плотно закрой для них дверь.
Ведь и чернь идет смотреть на голого короля именно по закону
притягивающихся пустот.
Не трать их.
Где-то они нужнее.
Страх быть забытым
провоцирует слабого быть громче
в собственной тишине.
Тише.
Не спеши торопить.
Не спеши торопиться.
Страх одиночества
не больше, чем страх осознания «Я»
выжидающего, как больной в карантине
три года
пока пустота снаружи
уступит пустоте внутри
галактики столкнутся и
черные дыры
выпустят свет
скопленный
материи вопреки.
А я люблю тебя
А я люблю тебя
сильнее тех 10 000
или икс знает скольких еще, отпущенных мне,
заложенных как таймер,
в мой невечный двигатель.
Это не блажь и ничего личного.
Состояние набухающей росы,
дрожжей дрожи,
ветра листопада,
эха звенящей листвы…
Ты была той, которая
проложила тропинку ко мне,
гладила траву моих волос и писяла под моим деревом,
превратив это дерево, кажется, в яблоню.
В моем саду осталось только это дерево.
Ты отдала ему часть своей плоти и свой запах
и теперь оно пахнет землей, и осенними листьями.
Это дерево оказалось единственным,
которое пережило зиму,
но не простило зимы во мне.
И хоть зимы давно нет –
сезон, начавшийся после нее,
не могу назвать ни весной, ни летом.
Потому что время года, в котором нет тебя
не имеет имени.
Оттого мне,
привыкшему облекать все в слова,
кажется неописуемым.
Нео
пис
уе
мы
м…
Киев, 200?
A storm
means passive voice
for most of the humanity
as violence rages
we stay at home
waiting for the wind
to take over
the city
the sea
the make-up of the streets
covered with red Arabic gold
lights of the port
a dumb sensation of its sirens
screaming
in a deep warning voice.
Meanwhile
I can see my teapot
getting hotter
as the news suggests
that I may stay indoors.
The passive voice of a human being
has never been so quiet
as nature
takes over
my cup
of tea
30.10.17
Copenhagen
Фальшивый поп
Фальшивый поп бродит по площади
(по иронии судьбы
имени Льва Толстого)
хабу, сплетению улиц моего города,
стоящего на границах Днепра
и здравого смысла.
Города, обороняющегося что есть силы
от всякого, кто продвигает свои границы вглубь его собственного
хаоса;
города, доблестно защищающегося
от Мордора,
(мечтающего установить диктатуру)
и от цивилизации,
насаждающей европейскую
культуру.
Эта земля отвергает всех,
кто приходит выстраивать железную логику там,
где в ватной фуфайке,
прикрывающей покатое
пузо отката
с беспроцентным кредитом
(божьей милостью
задним числом
закрытым),
и изогнутым посохом мессии,
фальшивый поп
продолжает собирать подать
во имя сальца
и сыра,
каждого безучастного
самим своим появлением,
аминь,
причащая.
Я же прохожу мимо,
не сдавая его ментам.
(фальшивый поп ведь тоже имеет право
на собственный храм,
как и фальшивый коп —
на роскошный хлам).
Реформы?
Не нагоняйте волну,
не привлекайте ими
войну,
чтоб во имя
избавленья от новых оков
по прошествии долгих веков
как и прежде,
в шутовской, все в той же, одежде,
наш старинный знакомый
снова выбился в топ,
поднимая руку
не то
голосуя,
не то
благословляя попутчиков,
бредущих по перекрестку дорог
ведущих из Магдебурга,
по всей видимости,
в Острог.
Киев, 2016
Выборы в городе N
Центральная площадь.
Трибуна и три кандидата.
Солнце.
(Говорят, было жарко в тот день).
«Дай нам такого, чтоб не было смуты!
Такого, чтобы не мешал,
мы уж как-нибудь сами собой…
Такого нам дай, чтоб ни с севера враг не пришел, ни с востока ни с юга.
Дай нам его!
Этот выбор – за нами.
Мы так хотим, и хотели и будет хотеть» — так кричали в толпе.
«Еще раз вас спрашиваю: кого дать вам?» — спросил человек с микрофоном.
Тогда, говорят, он был в мантии.
И еще – что мыл руки потом.
«Варраву! Дай нам Варраву!» — кричала толпа.
День сурка
я не очень понимаю страсти
к смене сезонов,
времен года,
времен.
день сурка —
идеальный день, если ты предпочитаешь менять свой график
фундаментально
начиная незаконченное,
продолжая изменять искаженную сущность
завтра —
дня, который никогда не наступает
сам по себе.
в день сурка
не нужно сетовать на затянувшуюся осень
или снежную зиму.
одень нарядную каску
и праздничный броник
живи
хотя бы
сегодня
изо всех сил.
в день сурка
оставь трясти калейдоскоп тем, кто еще не заслужил права на перезагрузку.
И помни:
сегодня
ты празднуешь свой последний
день
(назовем его днем, например, сурка.)
я же
не очень понимаю страсти
к смене сезонов
времен года,
времен
день сурка — идеальный день, если ты
готов менять
фундаментально
оставь
калейдоскоп
праздничный броник
сегодня
изо всех сил
завтра
никогда не наступит
если не ты
сейчас.
28/11/16, Ивано-Франковск
Проверка документов
Не за завтраком время
очищения карм
высуши китель
до крика «алярм!»
И где бы ты ни был сейчас на карте
на воде,
на земле,
в плацкарте
в каждый шаг умасти, как миро
свое чувство вины
и мира
тобой выкованное их
клеймо
твоим запахом,
ростом,
весом
всей своей жизни
всплеском
мозолящее
смотрящему
перекошенное
бельмо
сапоги по корочке снега
скрипом слога
грядущей мерой
шаг последний
неверный, смелый —
от мизинца до пятки
крок
скрипнет черным по насыпи белой:
«рок?
ок.
рок?
ок
ок».
Прикопай тогда на удачу,
припрячь за пазуху,
впрок
для стадионов или ОМОНов,
неразорвавшейся вовремя
МОНы
свой паспорт
не обновленный
в срок.
И пусть где-то лежит,
натруженный
в долгой лежке своей черепной коробки
простуженный
приросший к стеклышку
глаз
что по всполошённой мишени
в спасения
нетерпеньи
промахивается
лишь
раз.
Ивано-Франковск-Прага
14.12.16
大変 *
я люблю обсуждать жизнь с солдатами,
которым не дают бром, но кормят надеждами.
одевают в белое тех,
кто в зеленые наряжен
одежды
между боями
фантомными и реальными
между всем,
что бывает между
Там, где Людовику с шеи
поднимает волосы в красной рубахе сваха
только там есть время
для лжи и страха
лжи, потому что
бесстрашным быть там
не удастся вам
а в тылу
все устали бить себя в грудь в пылу
сетовать по крылу
писать в смсках «лю…»
Тут бы духи вуду заплакали
ведь куриной ногой выгонять мигрень
проще чем наполнить кастрюлю раками
в этом смысле скучать по совку
и мечтать о том, как «прежде мы»
для многих милее, чем торговать
расписными одеждами
чужими надеждами
фондами, отмытыми прежде.
посланиями
в цельнометаллической одежде.
По-японски «тайхен» *
значит упаси
жить в эпоху, когда
свободный обмен
означает обмен
на другое такое же
Ж
республики, царства, империи
райсоветы, собесы, мэрии
а скажи-ка, куда успели мы?
в каком городе зачекинились?
где стреляли, где каяться принялись?
где пошли на обмен?
и что получили взамен?
чтоб на дне нашей бочки
были свой Агамемнон и свой Диоген.
и смешней всего, что на нашем дне
только ты и я
без тире и точки
по уши в мире
и чьем-то «..вне»
а смерть одна — для орла и квочки
не попасть бы друг к другу
в плен
не попасть бы в плен, братко
не попасть бы в плен…
Говорят, что там
где кровь не застаивается
что-то меняется
новое начинается
твердят про культурный обмен
это еще одна блажь
в риторике перемен
где для солдата «дзен» —
значит смотреть без страха
на чужое горе смотреть без страха
через сетку собственных вен.
The friendship of the enemies
We are both expats
born in a totalitarian state
do you spy on me?
do you install the bug in a room where my own self-made secret service resides?
Did you do it when I was in the shower?
Fried eggs go with a gossip column for KGB newspaper, do you feel safe with me knowing that you know what I know?
Do you report to your supervisor about my nervous breakdowns?
Have you killed yourself dozens of times like I did to feel what it feels like?
Being outside
in a free space where the history starts and the story ends
who are we to blame for the structure of the universe?
We have killed illusions of millions.
We have killed phantoms of their hope in order, to tell the truth amidst the singing of a hymn by those who shitted on their own flag
behind the scenes
have we succeeded?
I was away from being at peace for too long ever to be peaceful.
Again:
I have been aware of my time for too long
not to feel the pressure of a second over my shoulder that was already shattered by a century of lies and propaganda and agitation;
after all those years of lies we lived in how could we maintain that integrity they say we still have?…
For almost a century we’ve been in that void
we’ve barely escaped.
The century of a Biggest Lie:
The
Union
of Oil
Gas
Blood
and Hunger.
That mistreatment of reality never forgives and seldom forgets.
By the way
are you still caviar-seek?
Now let us talk about that.
Have you ever tried caviar with the cheap bread with no butter available in a local store?
Have you seen portraits of the mass murderers on the walls of the elementary school, pictured in their childhood?
Mass murderers whose biography was falsified and twisted in a way that would hide the drama of the whole nation set on fire and destroyed meticulously and yet so fast like a tide swiping a sand-castle into the ocean.
emptiness
the void of ignorance
and untold stories
of murders that built the foundation for a new totalitarian state to emerge on the rumbles of a falling colossus.
Or you truly just want a normal life after that, staring at the street from a window with no window pane?
Aquarium fish knows it better.
The dualism of a duelist:
Pushkin always wins in a long run but isn’t it good to be d’Anthes in the end?
What’s your choice?
Every untold story of such a chain of events makes us feel we’re back
in the
U
SS
R.
R?
U?
Safe?
Secure?
Sober?
Ready?
Have you learned the stance of the totalitarian leader?
Were you forced to recite it by heart?
Were you a believer?
Have you escaped?
Do you care?
And now?
Were you afraid to give birth to someone when your enemies,
your murderers
all of the heroes of the falsified history still walk free?
And the newborn walk their path?
Was your source for information ever killed right after you record his confession?
Have you ever preserved his legacy?
Do they still have names?
Have you been reporting what you saw or just what you were told?
As the customer loses the count of the lambs
taken to the biblical spot
of a supermarket of the world’s history
where food has always been served amidst the news on a silver-screen interrupted with ads
of a political party that claims «never again»
or just promotes some big lie
born anew
to make it
look
great
again.
01.12.2017
Hamburg
The fisherman’s God
They say the ocean gave birth
to any kind of a living creature:
to a fly and a bird and a fish and a saw
and a log, that turns into a perfect boat.
all sorts of things.
And the god himself
he probably
used to be a big fish once.
A great, splendid shark
who gave the creeps to all the smaller creatures
made them dream of safety, a stove, a little kitchenette
and a digital camera
to shoot their former enemies.
That’s probably how the world as we know it has emerged.
What could be the other reason for a fish ever to seek a safe haven
learn to walk
drag its feet
talk of heaven
all that kind of things?
What else if not a fear of an inevitable and painful death
in the teeth of that splendid bone machine we now call
The Creator?
Heaven and angels,
in fact, we’ve abandoned the real god to look for its marks
and signs
and toothmarks
elsewhere.
Where is a place for sharks or killer whales in all this complex system called religion?
We should worship them
for that ancient fear that made us jump out of our real selves
and become what we are…
Learn to breathe and write and dig into the ground.
Now I stay here at the seaside.
Taking pics and thinking of all those wild years of drive and madness.
Millions of years that made me what I am.
And the first thought is:
Good Lord, thanks there’re no sharks around here
to make me seek for a new start
on shore.
For shark’s sake!
Probably its different for those people in California, though…
July 2016
Odessa, Ukraine
Kennedy’s bridge
There’s the bridge, called the Kennedy bridge
in a few towns, I know.
It’s a symbol and yet a mean of communication
between two sides of something
(anything in fact)
a road between the banks of the river, the railroad tracks.
I often think of a bridge as a rod and a line, connected to the unknown
Expectation.
Rise and fall.
The change.
The choice.
The chance.
The beauty of a straight sharp line.
(As there are no turns nor twists on a bridge.)
It’s a place where you cross when the decision is already made.
Sometimes on both
Sides.
That is why Kennedy’s bridge is a perfect name for any bridge, as wherever it leads to it leads to a place of a choice.
I remember
(although I was not born at that time)
my granddad crying when he heard the news on JFK in Dallas.
And his wife held his head as she heard
Jacklin did
with John’s.
I think of it when I cross any bridge
In particular
the Kennedys.
As the more beauty and artistic splendor, that structure has
the more strength the symbol of a bridge
bears —
the symbol
that goes with the name
as the name
and its glory
always cross
first.
And this is precisely what Ed Kennedy failed to consider
in 1969
leaving the site of an accident
and then watching all the glory of his name
falling from that ill-starred
Chappaquiddick
bridge
with the car with that drowned corpse, he left behind.
That destroyed the whole glamour
of the
Kennedys
name
over-
night.
24.09.17
Bonn
Итог
Предложение, в котором не поставлена точка
заставляет продолжать думать
за пределами
календарного
года
дающего ответ
разве что на вызовы
асимметричной
haute couture
моды
да и то
как и прежде
в сезон
от рождества
(в набедренной повязке
из плащаницы
иль собственной
кожи)
такого-то
царя
таким-то кесарем
при понятых —
таких-то
святых —
распятого
такого-то
безымянного
и доныне
года.
Сохраняя между вчера и завтра дистанцию,
невыносимую для бухгалтера,
закрывающего год,
но необходимую автору
скрижалей,
кодов
и код
продолжай медитацию
оставляя открытыми
выход
и
даже
вход.
Никогда не бойся оставлять
зазор в века
торопясь дать ответ
не спеши брать чужой
не нюханный
тобою
след.
Думай дальше, чем наступление
красным заявленного в графе «праздники»
чьего-то громкого
преступления;
через рубикон
задним ходом
мириадой когорт уже до тебя
протоптанного
отступления.
Не сетуй на дистанцию
не бойся заменять марш-бросок
танцами
и не стремись кончать любой роман
напряженными
ближе к финалу
станцами.
Ведь и святой и убийца
равно не любят
в крестовину вбитый
осиновый
кол.
Пустота
заменяет собой глагол;
простота
иногда затмевает
в прошлом сезоне забитый
даже красивый
гол.
…ведь и Он тоже был плотником
что в кружке ковбоев
и рыбаков
треножил их страсти
без снастей и крючков.
31.12.17
Тбилиси
Сухой паек
Кто-то, кого я люблю
недостаточно хорошо ест кашу.
с детства мы знаем про недоедание.
но в детстве я думал: недоедание, это когда остается в тарелке.
разве от этого умирают?
кто-то, кого я люблю, потерял друга вчера в бою.
в детстве я думал, это бывает в книжках.
я не читаю книжки с тех пор как понял —
мы и есть книжка.
та самая, которую прочитает кто-то,
который плохо ест кашу и не понимает, когда я говорю:
«недоедание.
от него умирают, слышишь?
а я тебя люблю».
That thing
is never destroyed by a wildfire
as there is no wildfire strong enough to destroy
that thing
it just gives it a crispy skin
with Tabasco served
later
immediately after
there’s no beer
available.
It is a Murphy law.
A gap between realities
a manifestation of a body
that grows an amputated limb
at night
and makes a war veteran watch his both legs
suddenly gone
as he awakes.
It’s a porn-horror-soup-opera-musical-
with-no-clue-how-to-turn-off-the-TV-
when-that-face-is-displayed
again
It’s like watching an architect
building bridges into the wilderness of nothing
and then burning them
to justify its power
over its own
power
over its own…
Change the disk
please.
It’s a Universe
an electric cable
a dick
a drunk whore
a baby
a windmill
a chainsaw
…
Anyway,
let’s just go cycling, kid
as it’s all about
calories burning.
And then obviously
it’s something that changes the landscape
without ever altering anything
but ones point
of view.
It the end
Love
is an illusion
that killed too many people
not
to be
true.
14.10.17
Berlin
Ухо
Твой номер записан в старой трубе
(метафора иногда превращается в скрип наждачки)
И вот, полируя отрез холодного блеска, как-то подумал:
«Хватит заноз.
Ржавчины больше не будет в моей судьбе.»
Сказал — как отрезал.
Острым краем можно еще откромсать что-нибудь
на память
или просто
на пробу
тебе.
Внутрь так филигранно нанес эти коды – не нащупаешь
даже открытым
ухом.
А захочешь достать рукой –
Там и оставишь руку.
…
Вот и осталась радость:
Приложу, бывало, как ракушку к голове
нарезным ли?
Гладким?
Холодным?
или просто
моря
послушать.
«Алло» — говорю сам себе.
А оттуда — глухо.
Опускаю глаза — на столе
дымится свое
Вангогово
ухо.
Рецепт
Далеко
между городами —
пропасти, измеряемые
годами
и если встретиться хочешь с ней
расставаться надо
только
врагами.
рваный канат
хрустя костью
ломкой
брошенный крик
росчерком
оторванной кисти
кромкой
нацарапанный божий
лик
все это слышней в камнепада гаме
нежели нежность, отыгранная
в минорной
гамме
так что не надо
скепсиса
смертельной тоски
унылого
сепсиса
всех этих скользких «жди»
мокрых рифм кончающихся
на «ди»
из себя
никогда
не
це
ди.
только ярость
умеет дышать
подобно
домне
как дышат глотки орудий
как дышит
открытым горлом
перерезанное
сопло
двигателя
избавленного от новых
прелюдий
холодных прокруток
и влетающих в лопасти
обезумевших
в последнем экстазе
уток.
Не жалей никому кислорода
ни в космическом шатле
ни в кузнице
ни при тяжелых
родах.
Воздух кормит надежнее
огорода
то, чем нужно прожить
безотносительно континента
иль
времени
года.
Заклинаю:
«дыши!»
полным угля,
кислоты
раскаленных легких
мехами
(две атмосферы,
таксист,
или
даже
три)
мне сегодня лететь
только я — не взлетаю
с вами.
миновав благовоний торговцев
овощные
ряды
для домашних питомцев
покупателей новой
на шапку звезды
и стреноженных пленных
с добровольно
скотчем
заклеенным
ртом
я сжигаю мосты
наблюдая
как библейским кустом
полыхает твой дом
мои контуры
в нем
сохраняя
пусть не белым холстом
пусть на копоти
или же проблеском
белым
на черном полу
обведенным мелком
но если я подожгу твой город
то гореть он будет
веками
я ж сквозь толщу впадающей в море
реки
на расстояньи прижатой
к снаряду
руки
азбукой морзе
выстукиваю
в холодную гавань
в мосты
в каналы
в любые
канавы
в барокамере
или торпедном отсеке
напоследок собрав кислорода остатки
в табачном кисете
беглой морзянкой
в сердечник
вобью
донесение:
передать лично в руки
такой-то такой-то
одним словом
нет, пожалуй, двумя
только твердыми
как рука на гашетке
слогами
передайте
лишь это
— последнее?
— да
только это
одно
и уходим
на дно
отпускаем
но только
если я не смогу
ты тогда напиши ей:
«дыши»
и, справляясь с отдачей,
добавь от себя:
«ты ведь знаешь, что
он
не умел
сознаваться
иначе»
20/03/17
Гамбург
…
Мир не преподносит сюрпризов
он только поднимает пыль
выходи на улицу, брат
там всегда найдется место
после.
Рай —
там, где 360 градусов
обзора
и даже
цельсия
ниже?
выше нуля…
не все ли равно?
скорость передачи мысли
не знает трансмиссии
хочешь миссии?
забудь о ремиссии
Я
выходи
страшно?
значит живи
ТАМ
сам…
Attachment unavailable
Coming to think of it
a train is nothing but a messenger
and is itself the longest message
available on shore
а message in a tin can
comparing to the longest message ever delivered
using the other recyclable material
which is a message
in a bottle.
Trains bring you to your destination point
uncut, as a trout in a good restaurant
baked in a stove.
Modern trains travel faster and preserve you in a better shape and form
so that you still can pretend to be a living thing
stepping out of that iron can
you’ve been preserved in for the time being.
Stepping out of it you rarely smell
barely walk
But yes you still can
tell a story.
Though what kind of a story do you tell?
Hopping off the train
or rather sneaking out of it
you feel odd as if for a few hours you’ve been asked to answer the same, long, tiresome question asked by someone who doesn’t really care to listen to your response.
And then upon arrival, someone on shore says to a traveler:
«How was the trip?»
Well…
it was long and boring as a letter I once wrote to someone who didn’t know my language.
And if you were to read that letter now
you would say:
«Please, state it briefly: was it a «yes» or a «no?»
And (as that tin can that brought the post I’ve been sending back home)
it repeated the simple stance:
«Told you
I told you.
Told you.
I told you.»
And that odd feeling you sensed that day will remain, until your last day
when the answer
hit you like a train:
«you told me
yes, you told me
you told me
yes, you told me».
And that train taking me through these odd hours was like a ticking clock
staring at the wall
never looking back at me
as if I simply was not there.
And that conversation
was no longer delivering any message
but simply a steel can
rattling at the tail
of a cat
running away from its own
self.
28.06.2018
Hamburg
Человек в бабочке
Скорость поезда не влияет на время захода солнца?
Как же наивны те, кто верят в законы физики
буквально.
Предвкушение
Жажда
Глотают энергию,
увеличивая дистанцию
И только черепаха может ехать быстрее Ахилла
на одном и том же отрезке пути.
Чтобы стать ею
нужно умереть столько раз,
сколько поезд, мчавшийся быстрее ветра,
привозил тебя в место
куда ты больше всего желал
но меньше всего ожидал
попасть.
Туда, где человек в бабочке
потрясет за плечо:
«вы дома, мсье.
хотите вы этого
или
нет».
More than just a face from a front-page of National Geographic
Someone you know
has the same background of war
and criminal dealings
and hatred
a witness of everything —
for her calm
cozy childish memories
mixed with fear
is my own realm.
My cellmate
of the other part of the world
that seems a faraway,
distant
and rogue place to those,
who just follow the news
on the web.
She has seen it all as a child
and her mild memories
mellowed this spicy
mulled taste
of dark ages
we’re all living through
now.
this warm feeling of sameness
with people who know it
without ever reading
the news.
You and I.
Both of us.
Millions of us.
Plenty.
We have different accents,
but the music that shakes us inside
is the same.
We share two or three words each day
helping to feel the pulse
of each other
of humanity
of the world
itself.
to know
that the soul and the body
corresponds
for that I have
You.
Now listen carefully,
for this is my confession.
my religion is such:
the breathing may be distant
still, the world is united
until this connection
exists.
21.10.16
Ivano-Frankivsk
…
Бог тебя слышит,
он делает пасы
невиданной длины ногами
размахивая фалдами
— да у него нет фалд!
— говорю тебе, размахивая
фалдами, веерами, разводными ключами.
мало ли
не придирайся к инструменту
и форме
ответа колцентра.
не хватай, так сказать,
бога за ногу
то есть…
молчишь?
хорошо.
терпение
с такими ногами
его не пустят в трамвай,
а значит
придется идти
по твоим делам
пешком
не придирайся к его ногам
терпение
приходит только тогда
когда времени остается
немного.
16.06.16
Киев
Моменты счастья
никогда
не измеряются
кубометрами
подтверждённых запасов
фосфатов
математически просчитанных
патов
или фальцетами
поющих осанну
кастратов.
Не ищи мармелада
в чужом мешке
ада
не верь чужого кратера
смраду
и всегда признавайся в том,
что ты хочешь
только себе
даже когда кости,
разъединяясь в хряще
капитуляции были бы
рады
Твое бремя проходит
только тогда
когда в марлю не впитывается
соленая,
из собственной головы,
вода
в то время,
когда не слыхать
ни сулящих «нет»
ни скулящих «да».
Помни и то, что дом
это не там,
где в достатке,
а когда
есть войти
куда
с самим собой
не играя
в прятки.
Хорошо, если там к столу
помимо просто еды
улыбаются еще уголками глаз
кем-то просмотренные
украдкой
тонкие, смешливые складки
сложенные
как бумажные журавли
ото всех
тайком.
Что ты знаешь о квотах поставки
живой
воды?
Что ты знаешь о том
какой сейчас
Там
дела твоего
листается
том?
Тому лишь в кружку
бог плеснёт
ароматного грога,
кто просил
до дна
и до дна
испил
свой предел
прощупавший
недотрога —
тот получит кусок пахлавы
кто со сладким остался, увы,
на «вы»
ему и достанется
от творца большой,
сахарной головы
тростникового, терпкого
грога
или просто глоток
воды
да и того
покажется
много.
никто не измерит
ни глубину пропасти
ни богатства клада,
что одни называют богом
другие —
под строгой жреца
тогой
просят от жизни своей
бразды
проверяя себя на прочность
кто бычьим рогом
кто коротким
острым
мечом
прерывая
Его
труды.
предел мечтаний —
это всегда
честный удел
раба
и только тогда бывает подарок от нас припрятан
когда принимать его
есть
куда.
12/04/17
Hamburg
P.S.
На днях я анонсировал окончание работы над сборником коротких текстов, которые я не назвал бы поэтическими, но, скорее, медитативными. Вот этот сборник, перед вами.
До момента, когда германский писательский союз завершит его перевод на немецкий (переведено уже около половины) я решил обнародовать его на языках, на которых он написан, — русском и английском.
Это сборник маленьких форм, писавшихся, в основном, в период 2015-2017 г.г., когда я практически полностью переключился в своей работе на освещение военных тем и серии убийств на фронте.
На художественную литературу времени тогда не оставалось: ни времени не было, ни ресурсов.
Поэтому медитации.
Думаю, в следующем или в 2020 году этот сборник увидит свет в Германии; в немецком переводе он носит название Meditations nach dem Mord.
А. Бобровников
