Сентябрь

У меня нет башни, у меня нет крыши

я по минному полю хожу без брони

где в пыли копошатся солдаты и мыши

и все чище сигналы «другой стороны».

 

Здесь свой и чужой одинаково дышат

кури острожно, вдруг он — со спины

воздух молчит, нет стрельбы и нет тиши

только в ушах напряженье струны.

 

Здесь чем дальше в поля — тем глуше и тише

рации рацио, миро войны

пусть я вовсе ослеп, но отчетливо слышу

в норке крота пересвист сатаны.

 

 

 

A road with no signs

somewhere

a winter is coming

clean

an air of the forest

bursts in

when you open the car window

it smells of fresh fire

and hidden treasures

and memories

for the forest itself

is a cleaning company

it has seen so many masks

being dropped

in a rage of an honest wild struggle

of the hunters and the hunted

of all kind

the forest

the great cleaner

always turns the evidence

into a peat bog

«bog»

it’s a God’s name

in Russian

it is said

the holy holder

of an unabridged

yet unavailable dossier

during this eventful era

of humans and fowl

of wolves and mighty mosquitos

biting

acting without any written orders

commands

commandments

decomposing then

into a perfect fuel

that makes the forest road

or any other track

roll endlessly

under your feet.

 

06.11.2016

Ivano-Frankivsk, Ukraine

 

 

 

Бессонница

Дети,

острова в океане

нежные,

шумные

Йети,

сладкие дыни,

любовей

безвозмездные «да»

в вертикально взятом рукой земли

пустыни

пальмы букете

пригоршнями в дырявом кармане

позвякивает

вода

как нищий своим медяком

в надежды

уснуть

разбитой копилке

из нежной ткани,

терпком

пробужденья

обмане:

все это

только

сон.

 

Но бессонницы фарс

куда интересней

оспин Венеры

на лице твоем,

Марс.

 

Эта картина

стоит того,

чтоб блеснуть

преломленьем извне

за окном, казалось, уснувшего

мира;

отражением этого «вне»

там, где ты сам,

трепыхаясь,

под огнем Гауди

иль врага —

сна своего

как на вертеле угорь

вращаясь.

 

Но глашатай твой

тенью

пошатываясь

сеткой ветвей контражурных

на стене

темно серой

рассатываясь

тканью штор

в блеске шпор фонаря

отражением желтым,

чужим,

что напротив

окном

наяву

притворяется

сном.

 

Cловом

твоим же

на тебя

как девятым валом

сыпется

исповедь

тени

без стука входящей

в дом,

кричащей,

молчаливо,

о чем-то совсем

другом.

 

Говорит этот гость:

крепко спит

лишь тот,

кто не видит своей

тени

в крике

открытый

рот

в котором

слова,

как века’ми

застывшая

под Помпеи

пеплом

почившая

лавой

Везувия

глазницы забившая

крымская

пахлава.

 

И твердит этот гость:

Страшащийся ночи

получит

в удел свой

ночь

и за ночью

еще одну

ночь

бесконечной

серией

троеточий

словно в горле

застрявшую

кость.

 

И еще, скажет гость,

(из мрака пришедший

посланник

иль просто

обделенный мятным чаем

когда-то

на кухне твоей

нежеланный

странник):

Не победить темноту

маленькой смерти

сном

в трюме бессилия

может заставить тебя уснуть

ну допустим,

бром

но это же такое безумное

над надпочечниками

насилие —

почти как пули

в виске

хрустящий

последний

гром.

 

Сильным надо быть

очень сильным

чтобы

встать и уйти

не царапаясь диким котом

у двери

будто досками

забитого

коридора

где ловил ты сны

помнишь,

в самом начале:

дыни,

любови,

сизые горы.

помнишь?

забыл…

хорошо

вот теперь же,

со страстью,

тореадора

тапки накинь

и чайник поставь на газ

кистью протри

(живописца,

убийцы,

Отелло

и Яго своей руки)

чтобы хрустнули, недовольно,

глазные белки.

Зашипев, в сковородке,

обреченный на тост твой хлеб

с утренним чаем

на прощанье со сном

запеки

и стряхнув с себя ночь

поскорее забудь о том,

что приносило

когда-то

горечь

являясь

всего лишь

сном.

 

23.11.16

 

 

 

Салфетка

Человек в ресторане держал салфетку в руках с гримасой игрока в покер

недовольного ставкой.

На изгибе 347-й по счету улицы

время теряет контур

и персонаж в витрине

(вырванный из пейзажа как слог из контекста)

был похож на чахоточного, всматривающегося в носовой платок.

Этикет?

Кто думает о нем в его положении…

Скомканная салфетка

при ближайшем же рассмотрении

может содержать кости,

соус,

остов крыла.

Кривая мина?

Может быть посетителю

спутница не мила?

Проклятие фотографа — смотреть на все это

в ожидании света.

А так

легко пройти мимо

оставив в чужих руках

партию в покер,

чью-то кокетку,

скомканную салфетку,

или просто животный страх.

 

 

 

Nightmares

In your nightmares, they come as they are

Without a smile on their faces

Without anything

that makes them dangerous

at daytime

Clean of all the noise and charm

They wisely put on at daytime,

hiding their horror.

Sometimes you bring them food,

fuck them in threesomes,

Listen

Or just go away.

In your nightmares, they never scream

But speak in soft voices

Of their fragile obsessions.

Or just watch you intensely

To make you finally

see.

The information passed through Somnia

Is always a key

To nightmares, that make you sleepwalk at daytime

until you wake up, laughing

after catching the glimpse of your Ghosts

Without make-up and coquetry

That only makes them dangerous

When you sleep.

 

02/05/16

Kiev

 

 

 

Sometimes the best way to grow up

is to watch a dog bark at something,

that no one else can see.

Dogs can see gods and other creatures

in a peculiar manner.

They are afraid of something, that can not feed them

though is definitely stronger than their Master.

Something that can come and leave

without a reason

that seems reasonable

to a man and a dog.

And then you learn something from these creatures.

When they step out of the room, you know you would never learn of their existence

Unless there was a friend who can see much more than he can explain.

Fear of the unknown makes you a slave.

And trust is the only thing that matters

even in an empty room

where the unseen reverberation

can make your most devoted friend think

that you can no longer protect him.

 

2015

Kiev

 

 

 

Vampires

Never fall in love with vampires,

but respect their talent

and enjoy.

They are beautiful like the moon and the stars and the tide

of a lukewarm and salty ocean —

your homeland

your original

self

 

2015

Kiev

 

 

 

Simple as that

In fact everything

is about

electricity:

plugged in

amplifier

plate

ignition control

then

fuse.

someone gets high

and then

it smells

like an isolation

set on fire.

will you

join?

Metal

is merely the best

conductor

it was just

easy to use

as a part-time

solution

plus utility connection

costs

(you know what I mean)

that is why

the copper age

is still here and yet

is over.

The contemporary study

of the materials

require

philosophy

and metaphysics

of the Space

and the

Big Bang theory

of a simple

bang.

As that switch

may unexpectedly translate the particular impulse

into a real shot,

a signal

from a space

where an image of a nebula

turns a gulp of air

into a shocker

a punch of an electric chair

you agreed to test as a part of your master’s degree study

into a well-known theory

you decided

to argue

with.

So each time your blood

turns into a copper wire

without any visible

or countable

conductor

attached —

it is the closest thing

to both:

a new life

and death

as the Energy company boy

often pictured

as a wicked fat amplifier

never knocks

bringing a bill

that no one ever will be ready

to pay

or

refund.

 

17.09.17

Hamburg

 

 

 

Одесса

В месте, где я живу, комары начинаются в девять.

Это кажется Освенцимом, пока ты не узнаешь, что это всего лишь Перл Харбор.

Можно пережить атаку, уплыв в море, как субмарина.

Спрятать голову в воду так глубоко, что ни один комар не подточит носа.

Скоро начнутся медузы и светящийся планктон.

Тогда камикадзе, вероятно, изменят тактику и будут отслеживать пловцов, подлетая к самой кромке волны и пикируя на вынырнувшую голову, напоминающую им перископ подводной лодки —

если они японские летчики;

статью госбюджета,—

если они чиновники;

или танкер с нефтью если они, —

пираты из Сомали.

Но кем бы они ни были, главное — успеть уйти на глубину до тех пор,

пока комары не поймают тебя глотающим воздух

где-нибудь

на мели.

 

Июль 2016

 

 

 

Дилемма

Сложнее дилеммы

и всего, что дробится на «ди»

— разнообразие видов

говорят, явившихся из

воды.

Выбор честней, когда это,

скорей, не выбор,

а всплеск

среды

выносящий наружу

мириады сверкающих

преломленных

(в звездной пыли иль обычной луже)

не всегда съедобных

но точно

Тебе на ужин:

планктона,

китов,

тропических рыбок,

кораблей затонувших

чешуи золотистый изгиб

русалочьих, гибких

от ржавчины

ло’пастей

подлодок

не рассчитавших глубин

Марианской

или любых других

пропасть

ей

Никогда не сетуй

на бездонное море

видов:

сеть рыбака

не бывает пуста

если он не крушит

снасти

глядя на всплеск

хвоста.

 

28.08.17

Киль

 

 

 

Мы стареем адекватно

прожитому времени.

Но стареем

задним числом

в момент боли и наваждения

не замечая

как тут и там,

наступаем на ямы от мин

на которых сами подорвались.

И только потом

оглушенные

усталые

вдруг

удивляемся: как до сих пор

можем ходить по земле?

после всего

во что мы вступили

как мы все еще не пахнем землей

и продуктами полураспада?

мира

веры

себя самого.

И после всего

откуда это сожаление

страх

неспособность к новому шагу?

Откуда,

если мы все еще ходим

ТАМ?

По кромкам ям

где лежат наши кости

и ржавеет железо

посвященное нам.

 

 

 

Hamburg

In a town where I live it’s light when everywhere else is

dark

in a town where I live gulls on the streets may bite

for they never

bark

In a town where I live, I’m the only seasick

a shark

with a mark left by someone

long stuck

in a black thick

tarp

 

16/07/17

 

 

 

Ток-шоу

Никогда не спрашивай «кто кого»,

или наоборот

там, где враги за кулисами

целуются рот в рот

и с театральной жестикуляцией,

идеальной артикуляцией

жертва вещает

про свой порванный рот.

Никогда не спрашивай «почему»

Герасим малышку Му

так, что чья-то жена теперь не приходит

к нему в тюрьму.

Спросишь «зачем» —

ответ будет длиннее,

чем самый длинный состав

преступления

затхлого от давности лет

с бесконечным грузом забвения

цвета выцветших эполет.

театр диалога почти всегда

путает суть и слово

во имя сытного

второго

имитируя в пустом трюме

живой вес

улова.

Хочешь узнать правду из открытого рта?

Дождись отлива

(Не путать со сливом)

И ныряй туда,

где темнее всего вода,

а водоросли и шины

не слишком живописные образуют

картины.

Там в сачок попадется морской рачок

чье появленье может быть истолковано как

«смотри, крючок»

или

«тсссс, молчок».

Он выглянет

из пустой глазницы

и уплывет

в Мариуполь, Бейрут иль Ниццу

указав напоследок

пещерку рта

открытого для последнего воздуха

глотка

и камушек,

прихваченный леской

за голеностоп

придержавший

свидетеля

пытавшегося

сказать

«стоп»

 

03.07.2016

Одесса

 

 

 

Magellan’s plague

A ship

never tells a story of the rats

who climbed

or abandoned

the three-master.

There’s always an untold story

behind every success

and every disaster.

the black boxes

if they existed in Magellan times

would never talk

that small talk

the rats, probably,

talk

discussing the quality of a last

bean

or the leak

or the silent ice

rock.

Though the only thing that really frightens

the rodents

is the pride

of the captain

leading the ship to a discovery

or her last

storm.

A struggle for survival between the frightened

is always an untold story

that cannot be

undermined.

It is a real game changer

more powerful, then all the Aztec gold

and whale bones

always bringing something unexpected

as the plague

of the winner

coming back from the unknown continent

As the winner

bringing back gold

never comes

alone.

 

Hamburg, 2017

 

 

 

Women in black

with their faces like a desert

beaten with the sun and the wind

with all those dried wells and airplanes and hummers

hit by the BGM TOWs and random shells.

Their history can’t be disguised

and seldom is discussed.

It just goes without saying:

if there is an oasis

only Bedouins know the safe route

to a Well

and

a Bed.

 

26/04/16

Kiev

 

 

 

Молитва путешественника

Сидящих на холодных гранитных парапетах,

озирающихся по сторонам, –

Их узнаешь по ищущему взгляду

и едва уловимому запаху поезда на одежде.

Этих безнадежно больных дорогой –

благослови, Господи, ибо они –

твои люди.

 

Теряющих голову от ветра,

как мелочь из карманов;

прыгающих через бордюры,

вылетая на проезжую часть,

в доспехах роллера или касках велосипедистов,

роняющих себя на асфальт и брусчатку,

и поднимающихся без стонов и мата, –

благослови их, Господи,

ибо они –

твои люди.

 

Одинокого беглеца, отчаявшегося экспата

(дело ведь не в миграционной карте или цвете кожи на паспорте) –

Десятки таких засыпают, обняв арматуру товарных вагонов.

Не дай им разжать руки,

ибо это

и твои руки, Господи!

 

Летящего в безвоздушном (минус 50 за бортом),

уснувшего в полумраке межконтинентального лайнера,

отряхнувшего крошки с колен и выключившего телефон,

но неспособного предвидеть дальше

капли кофе, застывшей на белом…

Вспомни о нем прежде,

чем возвращать железо земле.

 

Ибо и он –

твой человек, Господи!

На море и в воздухе,

спешащие и не успевающие,

приобретающие знание и теряющие силы,

плачущие от одиночества –

тысяча тысяч путешественников ищут мир,

где обретут покой

и веру в Тебя.

 

Не закрывай их глаза до срока,

не дай пропустить миг,

за которым – явление чуда.

Ведь и ты, Создатель дорог,

среди иных миров идешь вслепую тем же путем…

 

Не оставь и путников, созданных по Твоему образу и подобию,

и прости нам поиски наши,

как и мы прощаем тем, кто ищет нас…

Ибо и мы –

твои люди, Господи!

 

 

 

Energy

Night is getting as long

as it can.

Sleeping

wolf-style.

scratches

of dreams

retreating

saving the battery

till it’s dawn.

As they leave

don’t pay attention

to fallen

leaves

it’s a mouse

so don’t squeak

as this caves echo

sometimes

is too loud

for all this

crowd.

Never use a crowbar

sewing a hole

in your body’s

jar.

Home

is a notion

transformed into the sound

of «Om»

try not to miss

it’s meaning

homonymic

to the figure

of Ohm.

Beware

that balancing on a wire

tiny and wet

like the old

Conductors

desire

it may capture your heavy

foot

if you just dare to troll this fire

in that last

and unplugged

pursuit.

 

October 2017 Berlin / November 2016 Ivano-Frankivsk

 

 

 

Хиромантия

Иногда ты смотришь на линию жизни, которая проступает резче.

Отведя рукав, приближаешь глаза к тому месту, где она теряется в пологих холмах пустыни телесного цвета.

«Слава богу оттиск становится четче» — думаешь ты.

А на другой день — эта борозда, взявшаяся невесть откуда.

Четче линии сердце.

Глубже линии мозга.

Страшнее всех старых перекрестков на линии жизни.

Новое. Что-то в пути.

Кто-то роет траншею поперек дороги.

Кто-то идет наперерез…

И тогда ты, сжав кулак

сверяешься с крохотной черточкой возле мизинца.

Слава Богу.

Она еще там.

Дочь или сын, которого ты не успел выпустить на свободу.

Значит так, милая, сегодня мы не будем бояться.

Надо делать детей, а не всю эту хиромантию.

Кончаю с этими глупостями.

Кончаю в тебя.

 

 

 

A Lie

It makes telephone calls

at night

when you’re drunk

and have to make up stories in the morning

saying it was someone else

making a commitment.

Oh yes,

and for someone, this is a full-time job

in the diplomatic

service

private

corporate

state-owned

you name it.

 

A Lie

is an expectation

of a merciful assassin

that deprives you

of responsibility,

of a choice,

of an action

sometimes disguised as a law-enforcement officer

or a politician

unquestioned, as he arrives

holding his mandate.

 

Such an unheard lie he is

and yet

so common to everybody

the guy who’s systematically

economical

with the truth.

 

A Lie

Is a newcomer to town

nobody knows his connections

happily doing cardio every morning

before his cereal smashed eggs and traffic jams

in fact

dying of an unknown form

of a brain

cancer

he claims he’s fine

Isn’t it a nice

comforting lie

that makes everyone

who dislikes him

feel at ease?

 

A lie is a cheerful youngster

always ready to help in the garden

imagining his neighbors’ wife

pissing on a lawn.

 

A lie is a dictator, who listens

to a student.

 

A lie is a mother

who tells the story of her mother

and the mother of her mother

to the daughter

of her sons

wife.

 

A lie is a gift to the poor

it feeds them with endorphin,

stimulates gastric juice

consumer loans

and CPI.

It’s called

A promise.

 

A lie is a soldier

who went fishing

the next day he came home from war

don’t you dare to ask him

Why?

 

A lie is an attorney

saying he is convinced

(for you never see a lawman

who really is)

A statesman

revealing the lines of his communique

loud but hardly

clear to anyone

except for his speechwriter who’s permanently

on cocaine.

 

It is

a salesman

a cleric

a president

claiming to withdraw the armed forces

to reform

to wage war on corruption

to change

the lines

suggested by his predecessor.

 

A lie

is a pyramid

of false statements =

fresh shit on top

it never burns

whether you believe it or not

it will live through ages

of never again

1939-1945

1986

9/11

The dates and numbers

the figures

the pure facts

they never Lie

They just do not they tell the Truth

loud enough

to be heard.

 

Look.

That guy lying under the debris

of broken glass and concrete.

He makes his statement here

so why don’t we just listen

and take mental

notes?

He says:

«Never I will lie

again

oh god

save my poor leg

take this concrete from me

so I will never

ever

lie to my mom

that I didn’t start smoking when I was just thirteen

and stolen

10 bucks

from my aunties purse

to go to the movies

I will not miss my English class

for this French prostitute

equality

fraternity

liberty

Just give me my leg

back

Oh

Please».

 

But his message remains

Unrecorded

As the public is occupied

with the flash-mob

a revolution

or an anti-G-20 event

what not.

 

They take their clubs, their cocktails, their guns

then go to the central square

to throw words and stones and all their uneasiness and anger;

to shout and scream

with the voices of Jericho

to break the smoking walls of a town that never existed

and yet

never ceased to exist

the town called

the Promise

of

tomorrow.

 

 

 

Директива

Любовь отменена приказом главнокомандующего

от такого-то и такого-то

бря

если не слышал, солдат, разъясняю по буквам

от А и до самого, блять,

Я.

 

Смирно. Отставить. Сними подсумок.

Я хочу, чтоб ты вытряхнул из себя

пески Анталий, Бермуд, Батумов

Трассерных «нет», холостящих «да»

Ведь куда бы ты ни взмывал оттуда

— прилетел ты уже сюда.

 

Здесь снаряд накрывает сначала снизу.

Впрочем, как у кого, но в этой войне

нам не дано окопаться ниже

линии фронта,

но только

«вне»

 

Здесь самострелов от самосудов

больше, чем града или арты.

Мрут здесь чаще от пересудов,

тяжб и сплетен, под гул толпы.

 

Здесь не судят за ложь,

Здесь прощается все,

кроме старых калош.

В ожидании ада —

Соль на лацканах,

рыбьи глаза

Извиняться не надо.

 

Ты ушел в самоволку

Тебя не пустили к порогу

Окопался в лесах, убивал,

отходил понемногу.

Это чувство, когда ты заранее знал приговор трибунала.

Но ты делал, что должно,

как верный денщик генерала.

 

Про тебя говорили: он с жизнью на ты.

Он не молится богу

Он в пути каждый день

под собою не чуя дорогу.

Полный честного страха

ты видел окопы врага.

Но страшнее всего

не своим

телом

накрытое

ее

«да».

 

На остановке, показавшейся вдруг

конечной

контуженному от бескрайнего ничего

с визой в страну куда не летают

ни самолеты, ни НЛО

и с увольнительной с фронта, откуда

вырвался, начитавшись листовок

сброшенных ниоткуда

ты пришел на указанный адрес

в понедельник

прием — со среды.

И не нужно ни слов, ни воды.

Что ты, это случайно.

Я приехал нечайно.

лишь проездом

До новой

звезды.

 

 

 

Сороконожка

Год выходит боком

ножка за ножкой

медленно освобождая пространство

теперь уже каждый день растущему

дню.

Сороконожка

всегда медленнее Ахилла.

Сила любого яда — лишь в незнании

противоядия.

Представь ее с бубенцами и в шутовском колпаке.

Это и есть рецепт храбрости для тех,

кто боится чужих на пороге;

их несанкционированных прикосновений на территории,

казавшейся полностью подконтрольной.

Наступление смеха вслед за вторжением —

и есть первый признак:

ты усвоил урок.

Не бояться странности,

встречая опасность шутя,

одев на свой ужас

потешный колпак

шута.

 

 

 

Дождь

Бомжи занимают места у окон,

Прохладным стеклом снимая отек с лица.

Дождь, стекающий холодными ручьями с козырьков

на руку тем, кто спрятался от сцены

в партере.

Ведь тому, кто сошел со сцены

даже в голову не придет покупать билет

на этот спектакль.

Из окна трамвая город похож на передовую.

Он уравняет всех:

профессоров, прогульщиков, туристов,

авантюристов

и тех,

чье такси опоздало

на целый век.

Тут и там

бесформенные лица контрамарочников

и форменных пройдох.

Безбилетника здесь не ждет ни конечная ни участок

место рядом

всегда вакантно:

присаживайтесь

будьте любезны

к вашим услугам.

То, что вас ждет —

это не Juniper Ridge

не Dior

и даже не Sheikh

но в чем-то

тоже

пикантно.

 

20/05/2016

Киев

 

 

 

Meaningless dates

Meaningless dates

Make you retain

the meaning.

Power of zero,

that basic math,

the thing that made empires rise and fall

long before the Manhattan project —

that multiplying power of nothing

that makes one’s purse empty

but the head

strikingly

full.

 

 

 

Вакуум

Безразличие создает вакуум, который притягивает другие пустоты.

Чужие

умирают в вакууме.

Выключи свет и посмотри

кто придет на пламя.

Это — они.

Плотно закрой для них дверь.

Ведь и чернь идет смотреть на голого короля именно по закону

притягивающихся пустот.

Не трать их.

Где-то они нужнее.

Страх быть забытым

провоцирует слабого быть громче

в собственной тишине.

Тише.

Не спеши торопить.

Не спеши торопиться.

Страх одиночества

не больше, чем страх осознания «Я»

выжидающего, как больной в карантине

три года

пока пустота снаружи

уступит пустоте внутри

галактики столкнутся и

черные дыры

выпустят свет

скопленный

материи вопреки.

 

 

 

А я люблю тебя

А я люблю тебя

сильнее тех 10 000

или икс знает скольких еще, отпущенных мне,

заложенных как таймер,

в мой невечный двигатель.

Это не блажь и ничего личного.

Состояние набухающей росы,

дрожжей дрожи,

ветра листопада,

эха звенящей листвы…

Ты была той, которая

проложила тропинку ко мне,

гладила траву моих волос и писяла под моим деревом,

превратив это дерево, кажется, в яблоню.

В моем саду осталось только это дерево.

Ты отдала ему часть своей плоти и свой запах

и теперь оно пахнет землей, и осенними листьями.

Это дерево оказалось единственным,

которое пережило зиму,

но не простило зимы во мне.

И хоть зимы давно нет –

сезон, начавшийся после нее,

не могу назвать ни весной, ни летом.

Потому что время года, в котором нет тебя

не имеет имени.

Оттого мне,

привыкшему облекать все в слова,

кажется неописуемым.

Нео

пис

уе

мы

м…

 

Киев, 200?

 

 

 

A storm

means passive voice

for most of the humanity

as violence rages

we stay at home

waiting for the wind

to take over

the city

the sea

the make-up of the streets

covered with red Arabic gold

lights of the port

a dumb sensation of its sirens

screaming

in a deep warning voice.

Meanwhile

I can see my teapot

getting hotter

as the news suggests

that I may stay indoors.

The passive voice of a human being

has never been so quiet

as nature

takes over

my cup

of tea

 

30.10.17

Copenhagen

 

 

 

Фальшивый поп

Фальшивый поп бродит по площади

(по иронии судьбы

имени Льва Толстого)

хабу, сплетению улиц моего города,

стоящего на границах Днепра

и здравого смысла.

Города, обороняющегося что есть силы

от всякого, кто продвигает свои границы вглубь его собственного

хаоса;

города, доблестно защищающегося

от Мордора,

(мечтающего установить диктатуру)

и от цивилизации,

насаждающей европейскую

культуру.

Эта земля отвергает всех,

кто приходит выстраивать железную логику там,

где в ватной фуфайке,

прикрывающей покатое

пузо отката

с беспроцентным кредитом

(божьей милостью

задним числом

закрытым),

и изогнутым посохом мессии,

фальшивый поп

продолжает собирать подать

во имя сальца

и сыра,

каждого безучастного

самим своим появлением,

аминь,

причащая.

Я же прохожу мимо,

не сдавая его ментам.

(фальшивый поп ведь тоже имеет право

на собственный храм,

как и фальшивый коп —

на роскошный хлам).

Реформы?

Не нагоняйте волну,

не привлекайте ими

войну,

чтоб во имя

избавленья от новых оков

по прошествии долгих веков

как и прежде,

в шутовской, все в той же, одежде,

наш старинный знакомый

снова выбился в топ,

поднимая руку

не то

голосуя,

не то

благословляя попутчиков,

бредущих по перекрестку дорог

ведущих из Магдебурга,

по всей видимости,

в Острог.

 

Киев, 2016

 

 

 

Выборы в городе N

Центральная площадь.

Трибуна и три кандидата.

Солнце.

(Говорят, было жарко в тот день).

«Дай нам такого, чтоб не было смуты!

Такого, чтобы не мешал,

мы уж как-нибудь сами собой…

Такого нам дай, чтоб ни с севера враг не пришел, ни с востока ни с юга.

Дай нам его!

Этот выбор – за нами.

Мы так хотим, и хотели и будет хотеть» — так кричали в толпе.

«Еще раз вас спрашиваю: кого дать вам?» — спросил человек с микрофоном.

Тогда, говорят, он был в мантии.

И еще – что мыл руки потом.

«Варраву! Дай нам Варраву!» — кричала толпа.

 

 

 

День сурка

я не очень понимаю страсти

к смене сезонов,

времен года,

времен.

день сурка —

идеальный день, если ты предпочитаешь менять свой график

фундаментально

начиная незаконченное,

продолжая изменять искаженную сущность

завтра —

дня, который никогда не наступает

сам по себе.

в день сурка

не нужно сетовать на затянувшуюся осень

или снежную зиму.

одень нарядную каску

и праздничный броник

живи

хотя бы

сегодня

изо всех сил.

в день сурка

оставь трясти калейдоскоп тем, кто еще не заслужил права на перезагрузку.

И помни:

сегодня

ты празднуешь свой последний

день

(назовем его днем, например, сурка.)

я же

не очень понимаю страсти

к смене сезонов

времен года,

времен

день сурка — идеальный день, если ты

готов менять

фундаментально

оставь

калейдоскоп

праздничный броник

сегодня

изо всех сил

завтра

никогда не наступит

если не ты

сейчас.

 

28/11/16, Ивано-Франковск

 

 

 

Проверка документов

Не за завтраком время

очищения карм

высуши китель

до крика «алярм!»

И где бы ты ни был сейчас на карте

на воде,

на земле,

в плацкарте

в каждый шаг умасти, как миро

свое чувство вины

и мира

тобой выкованное их

клеймо

твоим запахом,

ростом,

весом

всей своей жизни

всплеском

мозолящее

смотрящему

перекошенное

бельмо

сапоги по корочке снега

скрипом слога

грядущей мерой

шаг последний

неверный, смелый —

от мизинца до пятки

крок

скрипнет черным по насыпи белой:

«рок?

ок.

рок?

ок

ок».

Прикопай тогда на удачу,

припрячь за пазуху,

впрок

для стадионов или ОМОНов,

неразорвавшейся вовремя

МОНы

свой паспорт

не обновленный

в срок.

И пусть где-то лежит,

натруженный

в долгой лежке своей черепной коробки

простуженный

приросший к стеклышку

глаз

что по всполошённой мишени

в спасения

нетерпеньи

промахивается

лишь

раз.

 

Ивано-Франковск-Прага

14.12.16

 

 

 

大変 *

я люблю обсуждать жизнь с солдатами,

которым не дают бром, но кормят надеждами.

одевают в белое тех,

кто в зеленые наряжен

одежды

между боями

фантомными и реальными

между всем,

что бывает между

Там, где Людовику с шеи

поднимает волосы в красной рубахе сваха

только там есть время

для лжи и страха

лжи, потому что

бесстрашным быть там

не удастся вам

а в тылу

все устали бить себя в грудь в пылу

сетовать по крылу

писать в смсках «лю…»

 

Тут бы духи вуду заплакали

ведь куриной ногой выгонять мигрень

проще чем наполнить кастрюлю раками

в этом смысле скучать по совку

и мечтать о том, как «прежде мы»

для многих милее, чем торговать

расписными одеждами

чужими надеждами

фондами, отмытыми прежде.

посланиями

в цельнометаллической одежде.

 

По-японски «тайхен» *

значит упаси

жить в эпоху, когда

свободный обмен

означает обмен

на другое такое же

Ж

 

республики, царства, империи

райсоветы, собесы, мэрии

а скажи-ка, куда успели мы?

в каком городе зачекинились?

где стреляли, где каяться принялись?

где пошли на обмен?

и что получили взамен?

чтоб на дне нашей бочки

были свой Агамемнон и свой Диоген.

и смешней всего, что на нашем дне

только ты и я

без тире и точки

по уши в мире

и чьем-то «..вне»

 

а смерть одна — для орла и квочки

не попасть бы друг к другу

в плен

не попасть бы в плен, братко

не попасть бы в плен…

 

Говорят, что там

где кровь не застаивается

что-то меняется

новое начинается

твердят про культурный обмен

это еще одна блажь

в риторике перемен

где для солдата «дзен» —

значит смотреть без страха

на чужое горе смотреть без страха

через сетку собственных вен.

 

 

 

The friendship of the enemies

We are both expats

born in a totalitarian state

do you spy on me?

do you install the bug in a room where my own self-made secret service resides?

Did you do it when I was in the shower?

Fried eggs go with a gossip column for KGB newspaper, do you feel safe with me knowing that you know what I know?

Do you report to your supervisor about my nervous breakdowns?

Have you killed yourself dozens of times like I did to feel what it feels like?

Being outside

in a free space where the history starts and the story ends

who are we to blame for the structure of the universe?

We have killed illusions of millions.

We have killed phantoms of their hope in order, to tell the truth amidst the singing of a hymn by those who shitted on their own flag

behind the scenes

have we succeeded?

I was away from being at peace for too long ever to be peaceful.

Again:

I have been aware of my time for too long

not to feel the pressure of a second over my shoulder that was already shattered by a century of lies and propaganda and agitation;

after all those years of lies we lived in how could we maintain that integrity they say we still have?…

For almost a century we’ve been in that void

we’ve barely escaped.

The century of a Biggest Lie:

The

Union

of Oil

Gas

Blood

and Hunger.

That mistreatment of reality never forgives and seldom forgets.

By the way

are you still caviar-seek?

Now let us talk about that.

Have you ever tried caviar with the cheap bread with no butter available in a local store?

Have you seen portraits of the mass murderers on the walls of the elementary school, pictured in their childhood?

Mass murderers whose biography was falsified and twisted in a way that would hide the drama of the whole nation set on fire and destroyed meticulously and yet so fast like a tide swiping a sand-castle into the ocean.

emptiness

the void of ignorance

and untold stories

of murders that built the foundation for a new totalitarian state to emerge on the rumbles of a falling colossus.

Or you truly just want a normal life after that, staring at the street from a window with no window pane?

Aquarium fish knows it better.

The dualism of a duelist:

Pushkin always wins in a long run but isn’t it good to be d’Anthes in the end?

What’s your choice?

Every untold story of such a chain of events makes us feel we’re back

in the

U

SS

R.

R?

U?

Safe?

Secure?

Sober?

Ready?

Have you learned the stance of the totalitarian leader?

Were you forced to recite it by heart?

Were you a believer?

Have you escaped?

Do you care?

And now?

Were you afraid to give birth to someone when your enemies,

your murderers

all of the heroes of the falsified history still walk free?

And the newborn walk their path?

Was your source for information ever killed right after you record his confession?

Have you ever preserved his legacy?

Do they still have names?

Have you been reporting what you saw or just what you were told?

As the customer loses the count of the lambs

taken to the biblical spot

of a supermarket of the world’s history

where food has always been served amidst the news on a silver-screen interrupted with ads

of a political party that claims «never again»

or just promotes some big lie

born anew

to make it

look

great

again.

 

01.12.2017

Hamburg

 

 

 

 

The fisherman’s God

They say the ocean gave birth

to any kind of a living creature:

to a fly and a bird and a fish and a saw

and a log, that turns into a perfect boat.

all sorts of things.

And the god himself

he probably

used to be a big fish once.

A great, splendid shark

who gave the creeps to all the smaller creatures

made them dream of safety, a stove, a little kitchenette

and a digital camera

to shoot their former enemies.

That’s probably how the world as we know it has emerged.

What could be the other reason for a fish ever to seek a safe haven

learn to walk

drag its feet

talk of heaven

all that kind of things?

What else if not a fear of an inevitable and painful death

in the teeth of that splendid bone machine we now call

The Creator?

 

Heaven and angels,

in fact, we’ve abandoned the real god to look for its marks

and signs

and toothmarks

elsewhere.

Where is a place for sharks or killer whales in all this complex system called religion?

We should worship them

for that ancient fear that made us jump out of our real selves

and become what we are…

Learn to breathe and write and dig into the ground.

 

Now I stay here at the seaside.

Taking pics and thinking of all those wild years of drive and madness.

Millions of years that made me what I am.

And the first thought is:

Good Lord, thanks there’re no sharks around here

to make me seek for a new start

on shore.

For shark’s sake!

Probably its different for those people in California, though…

 

July 2016

Odessa, Ukraine

 

 

 

Kennedy’s bridge

There’s the bridge, called the Kennedy bridge

in a few towns, I know.

It’s a symbol and yet a mean of communication

between two sides of something

(anything in fact)

a road between the banks of the river, the railroad tracks.

I often think of a bridge as a rod and a line, connected to the unknown

Expectation.

Rise and fall.

The change.

The choice.

The chance.

The beauty of a straight sharp line.

(As there are no turns nor twists on a bridge.)

It’s a place where you cross when the decision is already made.

Sometimes on both

Sides.

That is why Kennedy’s bridge is a perfect name for any bridge, as wherever it leads to it leads to a place of a choice.

I remember

(although I was not born at that time)

my granddad crying when he heard the news on JFK in Dallas.

And his wife held his head as she heard

Jacklin did

with John’s.

I think of it when I cross any bridge

In particular

the Kennedys.

As the more beauty and artistic splendor, that structure has

the more strength the symbol of a bridge

bears —

the symbol

that goes with the name

as the name

and its glory

always cross

first.

And this is precisely what Ed Kennedy failed to consider

in 1969

leaving the site of an accident

and then watching all the glory of his name

falling from that ill-starred

Chappaquiddick

bridge

with the car with that drowned corpse, he left behind.

That destroyed the whole glamour

of the

Kennedys

name

over-

night.

 

24.09.17

Bonn

 

 

 

Итог

Предложение, в котором не поставлена точка

заставляет продолжать думать

за пределами

календарного

года

дающего ответ

разве что на вызовы

асимметричной

haute couture

моды

да и то

как и прежде

в сезон

от рождества

(в набедренной повязке

из плащаницы

иль собственной

кожи)

такого-то

царя

таким-то кесарем

при понятых —

таких-то

святых —

распятого

такого-то

безымянного

и доныне

года.

 

Сохраняя между вчера и завтра дистанцию,

невыносимую для бухгалтера,

закрывающего год,

но необходимую автору

скрижалей,

кодов

и код

продолжай медитацию

оставляя открытыми

выход

и

даже

вход.

 

Никогда не бойся оставлять

зазор в века

торопясь дать ответ

не спеши брать чужой

не нюханный

тобою

след.

 

Думай дальше, чем наступление

красным заявленного в графе «праздники»

чьего-то громкого

преступления;

через рубикон

задним ходом

мириадой когорт уже до тебя

протоптанного

отступления.

 

Не сетуй на дистанцию

не бойся заменять марш-бросок

танцами

и не стремись кончать любой роман

напряженными

ближе к финалу

станцами.

 

Ведь и святой и убийца

равно не любят

в крестовину вбитый

осиновый

кол.

 

Пустота

заменяет собой глагол;

простота

иногда затмевает

в прошлом сезоне забитый

даже красивый

гол.

 

…ведь и Он тоже был плотником

что в кружке ковбоев

и рыбаков

треножил их страсти

без снастей и крючков.

 

31.12.17

Тбилиси

 

 

 

Сухой паек

Кто-то, кого я люблю

недостаточно хорошо ест кашу.

с детства мы знаем про недоедание.

но в детстве я думал: недоедание, это когда остается в тарелке.

разве от этого умирают?

кто-то, кого я люблю, потерял друга вчера в бою.

в детстве я думал, это бывает в книжках.

я не читаю книжки с тех пор как понял —

мы и есть книжка.

та самая, которую прочитает кто-то,

который плохо ест кашу и не понимает, когда я говорю:

«недоедание.

от него умирают, слышишь?

а я тебя люблю».

 

 

 

That thing

is never destroyed by a wildfire

as there is no wildfire strong enough to destroy

that thing

it just gives it a crispy skin

with Tabasco served

later

immediately after

there’s no beer

available.

It is a Murphy law.

A gap between realities

a manifestation of a body

that grows an amputated limb

at night

and makes a war veteran watch his both legs

suddenly gone

as he awakes.

It’s a porn-horror-soup-opera-musical-

with-no-clue-how-to-turn-off-the-TV-

when-that-face-is-displayed

again

It’s like watching an architect

building bridges into the wilderness of nothing

and then burning them

to justify its power

over its own

power

over its own…

Change the disk

please.

It’s a Universe

an electric cable

a dick

a drunk whore

a baby

a windmill

a chainsaw

Anyway,

let’s just go cycling, kid

as it’s all about

calories burning.

And then obviously

it’s something that changes the landscape

without ever altering anything

but ones point

of view.

It the end

Love

is an illusion

that killed too many people

not

to be

true.

 

14.10.17

Berlin

 

 

 

Ухо

Твой номер записан в старой трубе

(метафора иногда превращается в скрип наждачки)

И вот, полируя отрез холодного блеска, как-то подумал:

«Хватит заноз.

Ржавчины больше не будет в моей судьбе.»

Сказал — как отрезал.

Острым краем можно еще откромсать что-нибудь

на память

или просто

на пробу

тебе.

Внутрь так филигранно нанес эти коды – не нащупаешь

даже открытым

ухом.

А захочешь достать рукой –

Там и оставишь руку.

Вот и осталась радость:

Приложу, бывало, как ракушку к голове

нарезным ли?

Гладким?

Холодным?

или просто

моря

послушать.

«Алло» — говорю сам себе.

А оттуда — глухо.

Опускаю глаза — на столе

дымится свое

Вангогово

ухо.

 

 

 

Рецепт

Далеко

между городами —

пропасти, измеряемые

годами

и если встретиться хочешь с ней

расставаться надо

только

врагами.

рваный канат

хрустя костью

ломкой

брошенный крик

росчерком

оторванной кисти

кромкой

нацарапанный божий

лик

все это слышней в камнепада гаме

нежели нежность, отыгранная

в минорной

гамме

так что не надо

скепсиса

смертельной тоски

унылого

сепсиса

всех этих скользких «жди»

мокрых рифм кончающихся

на «ди»

из себя

никогда

не

це

ди.

только ярость

умеет дышать

подобно

домне

как дышат глотки орудий

как дышит

открытым горлом

перерезанное

сопло

двигателя

избавленного от новых

прелюдий

холодных прокруток

и влетающих в лопасти

обезумевших

в последнем экстазе

уток.

Не жалей никому кислорода

ни в космическом шатле

ни в кузнице

ни при тяжелых

родах.

Воздух кормит надежнее

огорода

то, чем нужно прожить

безотносительно континента

иль

времени

года.

Заклинаю:

«дыши!»

полным угля,

кислоты

раскаленных легких

мехами

(две атмосферы,

таксист,

или

даже

три)

мне сегодня лететь

только я — не взлетаю

с вами.

миновав благовоний торговцев

овощные

ряды

для домашних питомцев

покупателей новой

на шапку звезды

и стреноженных пленных

с добровольно

скотчем

заклеенным

ртом

я сжигаю мосты

наблюдая

как библейским кустом

полыхает твой дом

мои контуры

в нем

сохраняя

пусть не белым холстом

пусть на копоти

или же проблеском

белым

на черном полу

обведенным мелком

но если я подожгу твой город

то гореть он будет

веками

я ж сквозь толщу впадающей в море

реки

на расстояньи прижатой

к снаряду

руки

азбукой морзе

выстукиваю

в холодную гавань

в мосты

в каналы

в любые

канавы

в барокамере

или торпедном отсеке

напоследок собрав кислорода остатки

в табачном кисете

беглой морзянкой

в сердечник

вобью

донесение:

передать лично в руки

такой-то такой-то

одним словом

нет, пожалуй, двумя

только твердыми

как рука на гашетке

слогами

передайте

лишь это

— последнее?

— да

только это

одно

и уходим

на дно

отпускаем

но только

если я не смогу

ты тогда напиши ей:

«дыши»

и, справляясь с отдачей,

добавь от себя:

«ты ведь знаешь, что

он

не умел

сознаваться

иначе»

20/03/17

Гамбург

 

 

 

Мир не преподносит сюрпризов

он только поднимает пыль

выходи на улицу, брат

там всегда найдется место

после.

Рай —

там, где 360 градусов

обзора

и даже

цельсия

ниже?

выше нуля…

не все ли равно?

скорость передачи мысли

не знает трансмиссии

хочешь миссии?

забудь о ремиссии

Я

выходи

страшно?

значит живи

ТАМ

сам…

 

 

 

Attachment unavailable

Coming to think of it

a train is nothing but a messenger

and is itself the longest message

available on shore

а message in a tin can

comparing to the longest message ever delivered

using the other recyclable material

which is a message

in a bottle.

Trains bring you to your destination point

uncut, as a trout in a good restaurant

baked in a stove.

Modern trains travel faster and preserve you in a better shape and form

so that you still can pretend to be a living thing

stepping out of that iron can

you’ve been preserved in for the time being.

Stepping out of it you rarely smell

barely walk

But yes you still can

tell a story.

Though what kind of a story do you tell?

Hopping off the train

or rather sneaking out of it

you feel odd as if for a few hours you’ve been asked to answer the same, long, tiresome question asked by someone who doesn’t really care to listen to your response.

And then upon arrival, someone on shore says to a traveler:

«How was the trip?»

Well…

it was long and boring as a letter I once wrote to someone who didn’t know my language.

And if you were to read that letter now

you would say:

«Please, state it briefly: was it a «yes» or a «no?»

And (as that tin can that brought the post I’ve been sending back home)

it repeated the simple stance:

«Told you

I told you.

Told you.

I told you.»

And that odd feeling you sensed that day will remain, until your last day

when the answer

hit you like a train:

«you told me

yes, you told me

you told me

yes, you told me».

And that train taking me through these odd hours was like a ticking clock

staring at the wall

never looking back at me

as if I simply was not there.

And that conversation

was no longer delivering any message

but simply a steel can

rattling at the tail

of a cat

running away from its own

self.

 

28.06.2018

Hamburg

 

 

 

Человек в бабочке

Скорость поезда не влияет на время захода солнца?

Как же наивны те, кто верят в законы физики

буквально.

Предвкушение

Жажда

Глотают энергию,

увеличивая дистанцию

И только черепаха может ехать быстрее Ахилла

на одном и том же отрезке пути.

Чтобы стать ею

нужно умереть столько раз,

сколько поезд, мчавшийся быстрее ветра,

привозил тебя в место

куда ты больше всего желал

но меньше всего ожидал

попасть.

Туда, где человек в бабочке

потрясет за плечо:

«вы дома, мсье.

хотите вы этого

или

нет».

 

 

 

More than just a face from a front-page of National Geographic

Someone you know

has the same background of war

and criminal dealings

and hatred

a witness of everything —

for her calm

cozy childish memories

mixed with fear

is my own realm.

My cellmate

of the other part of the world

that seems a faraway,

distant

and rogue place to those,

who just follow the news

on the web.

She has seen it all as a child

and her mild memories

mellowed this spicy

mulled taste

of dark ages

we’re all living through

now.

this warm feeling of sameness

with people who know it

without ever reading

the news.

You and I.

Both of us.

Millions of us.

Plenty.

We have different accents,

but the music that shakes us inside

is the same.

We share two or three words each day

helping to feel the pulse

of each other

of humanity

of the world

itself.

to know

that the soul and the body

corresponds

for that I have

You.

Now listen carefully,

for this is my confession.

my religion is such:

the breathing may be distant

still, the world is united

until this connection

exists.

 

21.10.16

Ivano-Frankivsk

 

 

 

Бог тебя слышит,

он делает пасы

невиданной длины ногами

размахивая фалдами

— да у него нет фалд!

— говорю тебе, размахивая

фалдами, веерами, разводными ключами.

мало ли

не придирайся к инструменту

и форме

ответа колцентра.

не хватай, так сказать,

бога за ногу

то есть…

молчишь?

хорошо.

терпение

с такими ногами

его не пустят в трамвай,

а значит

придется идти

по твоим делам

пешком

не придирайся к его ногам

терпение

приходит только тогда

когда времени остается

немного.

 

16.06.16

Киев

 

 

 

Моменты счастья

никогда

не измеряются

кубометрами

подтверждённых запасов

фосфатов

математически просчитанных

патов

или фальцетами

поющих осанну

кастратов.

Не ищи мармелада

в чужом мешке

ада

не верь чужого кратера

смраду

и всегда признавайся в том,

что ты хочешь

только себе

даже когда кости,

разъединяясь в хряще

капитуляции были бы

рады

Твое бремя проходит

только тогда

когда в марлю не впитывается

соленая,

из собственной головы,

вода

в то время,

когда не слыхать

ни сулящих «нет»

ни скулящих «да».

Помни и то, что дом

это не там,

где в достатке,

а когда

есть войти

куда

с самим собой

не играя

в прятки.

Хорошо, если там к столу

помимо просто еды

улыбаются еще уголками глаз

кем-то просмотренные

украдкой

тонкие, смешливые складки

сложенные

как бумажные журавли

ото всех

тайком.

Что ты знаешь о квотах поставки

живой

воды?

Что ты знаешь о том

какой сейчас

Там

дела твоего

листается

том?

Тому лишь в кружку

бог плеснёт

ароматного грога,

кто просил

до дна

и до дна

испил

свой предел

прощупавший

недотрога —

тот получит кусок пахлавы

кто со сладким остался, увы,

на «вы»

ему и достанется

от творца большой,

сахарной головы

тростникового, терпкого

грога

или просто глоток

воды

да и того

покажется

много.

никто не измерит

ни глубину пропасти

ни богатства клада,

что одни называют богом

другие —

под строгой жреца

тогой

просят от жизни своей

бразды

проверяя себя на прочность

кто бычьим рогом

кто коротким

острым

мечом

прерывая

Его

труды.

предел мечтаний —

это всегда

честный удел

раба

и только тогда бывает подарок от нас припрятан

когда принимать его

есть

куда.

 

12/04/17

Hamburg

 

 

P.S.

На днях я анонсировал окончание работы над сборником коротких текстов, которые я не назвал бы поэтическими, но, скорее, медитативными. Вот этот сборник, перед вами.
До момента, когда германский писательский союз завершит его перевод на немецкий (переведено уже около половины) я решил обнародовать его на языках, на которых он написан, — русском и английском.
Это сборник маленьких форм, писавшихся, в основном, в период 2015-2017 г.г., когда я практически полностью переключился в своей работе на освещение военных тем и серии убийств на фронте.
На художественную литературу времени тогда не оставалось: ни времени не было, ни ресурсов.
Поэтому медитации.
Думаю, в следующем или в 2020 году этот сборник увидит свет в Германии; в немецком переводе он носит название Meditations nach dem Mord.

А. Бобровников