Life, life
I tailored every Age to fit me. We marched to the South, raised the dust above the steppe; the tall weeds fumed, and gloomy as a monk, touching the horse-shoes with it’s moustache, proclaiming doom to me, — grasshopper danced.
I strapped my fate to the saddle of my horse instead…
Прикрой рот
Сосчитаем до двенадцати и замрем.
Один лишь раз на планете не заговорим ни на одном языке. Замрем-ка на секунду не шевеля руками.
Как бы запахла эта минута! Без спешки, без локомотивов... Мы объединимся в мгновенной общей тревоге.
Рыбаки в холодном море не будут ранить китов и солевар взглянет на свои изъеденные руки. Те, кто готовят изумрудные войны, войны...
4 years after Trans.
The airy sky has taken its place leaning against the wall. It is like a prayer to what is empty. And what is empty turns its face to us and whispers:
'I am not empty, I am open.'
Сон Максена Вледига (кельтское сказание)
Адеон решил идти домой, и с ним ушли многие воины, а Канан с остальными воинами поселился на завоеванных землях. Он держал совет с теми, кто остался, и они отрезали языки всем женщинам до единой, чтобы они не испортили их британскую речь. За это мужчин из страны Арморики прозвали бриттами, и посейчас у них в ходу...
Обманная весна
Чувство, которое на мосту мы приняли за голод, не исчезло и жило в нас, пока мы ехали на автобусе домой. Оно не исчезло, когда мы вошли в комнату и легли в постель, и когда мы любили друг друга в темноте, оно тоже не исчезло. И когда я проснулся и увидел...
Евреи тела
В. В. с этим мнением согласиться не мог. Он считал, что матерные слова – это обыкновенные слова, придуманные народом всего лишь для обозначения определенных частей тела и действий. Был бы странным и убогим язык без этих обозначений. Но, может быть, именно тот самый горбатый онанист и к тому же ханжа и придумал разделить слова на...
Компромисс восьмой
У редактора Туронка лопнули штаны на заднице. Они лопнули без напряжения и треска, скорее — разошлись по шву. Таково негативное свойство импортной мягкой фланели. Около двенадцати Туронок подошел к стойке учрежденческого бара. Люминесцентная голубизна редакторских кальсон явилась достоянием всех холуев, угодливо пропустивших его без очереди.
Сотрудники начали переглядываться.
A bit of last year’s Nobel prize winner
I was nearly killed here, one night in February.
My car shivered, and slewed sideways on the ice,
right across into the other lane. The slur of traffic
came at me with their lights.
My name, my girls, my job, all
slipped free and were left behind, smaller and smaller,
further and further away. I was a nobody:
a boy in...
Красавице, которая нюхала табак
Возможно ль, милая Климена,
Какая странная во вкусе перемена!..
Ты любишь обонять не утренний цветок,
А вредную траву зелену,
Искусством превращенну
В пушистый порошок!
Пускай уже седой профессор Геттингена,
На старой кафедре согнувшися дугой,
Вперив в латинщину глубокий разум свой,
Раскашлявшись, табак толченый
Там, где чисто и светло
Главное, конечно, свет, но нужно, чтобы и чисто было и опрятно. Музыка ни к чему. Конечно, музыка ни к чему. У стойки бара с достоинством не постоишь, а в такое время больше пойти некуда. А чего ему бояться? Да не в страхе дело, не в боязни! Ничто – и оно ему так...
Письмо генералу Z
Генерал! Если все-таки вы меня слышите, значит, пустыня прячет некий оазис в себе, маня всадника этим; а всадник, значит, я; я пришпориваю коня; конь, генерал, никуда не скачет.
Генерал! Воевавший всегда как лев, я оставляю пятно на флаге. Генерал, даже карточный домик -- хлев. Я пишу вам рапорт, припадаю к фляге. Для...
Случай на мосту через Совиный ручей
Несколько дней назад в редакцию «Чтива» заглядывал молодой писатель Сергей Кузин. Мы обсуждали творческие планы, рассматривали фотографии, сделанные авторами «Чтива» этим летом и делились соображениями о том, что такое идеальный рассказ. Стоило прозвучать словам «идеальный рассказ», как все заговорили на повышенных тонах. Спор был не о том, кто написал такой рассказ, и как он называется… ...