Выйдя из дому, спокойный и невозмутимый, я набирал в телефоне какое-то совершенно бессмысленное сообщение своему другу. Не то чтобы сообщения, адресованные друзьям, казались мне чем-то бессмысленным, но без этого сообщения вполне можно было обойтись: это была глупая матерная шутка, что-то из серии насмешек над отношениями мужчины и женщины; подтруниваний, принятых в холостяцком кругу.

Итак, я шагал по улице, набирая на ходу это сообщение, как вдруг кто-то окликнул меня.

Высокий, почти два метра ростом, человек был одет в пуховик, какие я называю, по старинке, телогрейками. Голова скрыта под капюшоном – в тот день был крепкий мороз.

— Есть у тебя пару минут? — спросил человек в телогрейке.

Вообще-то я спешил.

Не на встречу с друзьями, не на свидание к девушке – по какому-то делу спешил.

И все же остановился.

— Говори.

— Представляешь – сказал он – сегодня купил два глобуса – политический и географический.

И с этими словами он показал на кулек, который нес в руке. Там действительно было что-то круглое и большое.

Я заглянул в кулек, не задумываясь над тем, что человек может быть не один и за углом стоит еще кто-то — ждущий мгновения, когда я отвлекусь, чтобы вмазать мне чем-то тяжелым по затылку и отнять рюкзак с бесценными компьютером и фотокамерой…

Но мысли эти промелькнули в голове уже после того, как я засунул голову в кулек…

Подумал: «Эх, балда!..»

Но все обошлось.

Глобусы были там – один из них синим боком показывал Тихий океан и кусочек Латинской Америки. Второй — поменьше, розово-голубой, с Камчаткой сверху.

— Я купил глобусы дочке… — сказал человек. — У меня никогда в детстве не было глобуса. Я всегда мечтал о нем, но его не было. А у нее теперь будут все глобусы, какие только есть!

Я хотел сказать ему, чтобы он не слишком радовался: ведь есть еще глобус звездного неба. Но кто знает, к чему бы это привело?

Сейчас, в темный снежный вечер он все равно нигде не достанет такой глобус.

— Классный глобус — сказал я, улыбаясь. — Ты молодчина.

Сказал, чтобы поскорее закончить разговор.

Я сказал «ты молодчина», а человек с глобусами отмахнулся.

Таким жестом отгоняют муху, отбивают летящий в лицо волан, или отбрасывают пустые слова, сказанные лишь потому, что так принято говорить, или когда сказать больше нечего.

— Знаешь, у меня дочка болеет. Третью неделю тридцать девять… И никто не знает, что с ней.

Я посмотрел на него. Ясно. Ему явно нужны чьи-то сочувствующие уши. Еще две-три минуты придется разговаривать, справляться о здоровье дочери, сочувствовать…

И я начал говорить все то, что требовалось по этикету.

— Что грипп, да? Последствия?.. Ай-ай…

Он снова сделал жест, будто отбивая летящий в лицо волан.

А я, дурак, продолжал делать подачу за подачей:

— Все будет хорошо, мужик… Я уверен в этом. Лекарства пьет?

Человек посмотрел на меня пристально.

— Ни в чем ты не уверен — ответил он, – а когда не уверен – зачем говорить?

Вдруг он взмахнул рукой и вмазал мне ребром ладони по шее. Я механически занес руку, чтобы ответить. Но его удар оказался несильным – покачнулся я только от неожиданности.

Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись.

— Всегда береги шею — сказал он – и сам бей в шею, если что… Вот так…

С этими словами он показал мне, как нужно бить по шее, чтобы отключить противника.

Мы крепко пожали руки и, улыбаясь, посмотрели друг другу в глаза. Потом он отвел взгляд.

Вопреки устоявшемуся клише, что в игре «кто дольше выдержит взгляд» выигрывает самый упрямый, в этот раз победил не я…

— Я давно не смотрю в глаза — сказал человек, улыбаясь. — Я вот сюда смотрю… — и он ткнул пальцем мне в грудь. — Ты же знаешь, — человек, как только рождается, уже все знает, все чувствует. Ребенок, только появившись на свет, чувствует запах, чувствует прикосновение, чувствует вкус крови…

Так что не трогай эти слова: «..уй» и «..изда» — вдруг, ни с того ни с сего, сказал он. — Это священные слова. Не надо их трогать.

Я улыбнулся, вспомнив сообщение, которое набирал несколько минут назад.

Я подумал: откуда он может знать об этой цепочке сообщений, которыми мы, ставшие циничными от усталости и одиночества, обменивались, чтобы иронией потушить гнев?

— Будь осторожен с ними – повторил мой собеседник, — это сакральные слова.

— Не надо говорить – надо делать, да? — сказал я, пытаясь перевести все в шутку.

Мой собеседник покачал головой.

— Просто надо быть осторожным. И думать, что говоришь. Вот и все.

Я кивнул.

— И еще, знаешь, – сказал мой собеседник – домой нужно всегда приходить в хорошем настроении…

С этими словами он взмахнул кульком с глобусами.

— И приносить туда что-то хорошее… Даже если ничего хорошего принести не можешь…

Он посмотрел мне в глаза на этот раз без улыбки.

— Я очень надеюсь, — она скоро выздоровеет, мужик…

— И я надеюсь.

— А знаешь, — сказал я, и тут же пожалел о том, что сказал. – Можно ведь найти еще один, со звездами. И еще детский телескоп. Они недорогие сейчас… я видел в «Детском мире».

— На «Дарнице» который? Я бы съездил посмотреть! – воскликнул мой собеседник.

— Погоди – ответил я. — Сюрприз можно и растянуть. Все ведь не успеешь за один день, правда? И, потом, всегда лучше оставить что-то хорошее на потом.

Мужик кивнул.

Мы обнялись.

— Привет дочке, — сказал я напоследок. — И похвастайся ей, что ты сегодня помог что-то понять одному глупому дядьке, который слишком много разговаривал.

— Я не умею хвастаться – сказал мужик.

— Врешь – ответил я.

— Вру – согласился он.

текст: Алексей Бобровников