В пещере – тихо и сухо. Компания доедает какое-то зажаренное на вертеле животное. Несколько ленивых, медлительных мужчин и с ними женщина, с холодными, цепкими глазами. Стройная, как лань, колкая, как акация, независимая, как пума.
Эти цивилизованные хищники занимают центр паба-пещеры.
За столиком немного поодаль – двое. Трезвый грузин и пьяный шотландец. Впрочем, грузин трезв только в том смысле, что может сидеть прямо и разговаривать. Шотландец — спит и видит сны, откинувшись на спинку стула.
В углу еще двое: какой-то турист, похожий на еврея или еще какого-то жителя Средиземноморья, пьет пиво в компании грузина.
Никто не знает почему, но все здесь называют пьяного, спящего за столом, шотландцем. Может быть, пару часов назад, когда он еще мог говорить, он сказал кому-то, что приехал из Шотландии и все запомнили.
«Посмотри, у него сейчас фаза «быстрого сна!» — сказал кто-то грамотный из свиты «пумы», глядя на глаза спящего.
«Да, зрачки, зрачки! Посмотри как бегают!» — подхватил второй.
Даже под веками видно, как зрачки этого парня пляшут из стороны в сторону.
«По-моему, это называется REM…Rapid eye movement» – вставил гость, не сводивший глаз с девушки.
«Пора уже закрывать» — пробормотал мужчина, расхаживавший взад-вперед с видом человека, занятого неким важным делом.
Животное на вертеле почти сьедено, вино выпито; женщина за стойкой считает выручку. Хищники рассчитались, осталось только взыскать со спящего шотландца и можно идти спать.
Остальные (натуралисты-любители, знатоки «фаз быстрого сна», собравшиеся в пабе) с любопытством наблюдали за тем, как пляшут под закрытыми веками зрачки шотландца.
«Эй, мужик! Вставай! Бар закрывается, все, «клоуз зы дор»! Просыпайся! Домой! До свидания!» — закричал на ухо шотладцу человек, расхаживавший по кабаку.
«Вставай, мы закрываемся. Клоузд! Клоузд! Понимаешь???» — расталкивал он шотландца.
В этой полутемной пещере он играет роль управляющего. Он может распорядиться, и гостя выкинут в ночь к волкам и гиенам. Так что лучше не злить его. Но человеку, сидящему за столиком с шотландцем, совершенно безразлично, что перед ним за птица.
«Ты в Грузии, друг!.. Все, приехали!» — иронично заметил он.
Раньше никто не обращал на него внимания – сидел себе мужик и сидел, а главными героями тут были девушка, похожая на поджарую хищницу из семейства кошачьих, и шотландец, смахивавший на пьяного шотландца.
«А ты уходи отсюда. Чего тут сидишь?» — обратился хозяин пещеры к гостю, неожиданно подавшему голос.
«Мы выпивали вместе. И я его не оставлю» — спокойно ответил тот.
Этот человек, несколько минут назад произнесший по-русски «Ты в Грузии. Все, приехали!» мог оказаться кем угодно – армянином, кавказцем из-за северного хребта…
Но теперь он заговорил по-грузински и глаза владельца бара сузились.
Он был на его территории, этот грузин. Он не гость здесь – он свой. А ведь в этой стране если чужой, и если не враг, значит — гость, которого нужно лелеять и беречь; свой же, идущий против тебя, — недруг, от которого нужно избавляться.
И вот на пустом месте, где до этого виднелись только контуры какого-то человека, пившего дешевое пиво, материализовался враг…
Хозяин пристально посмотрел на него.
«Ты уйдешь отсюда, это я тебе говорю!» — воскликнул он, с ударением на слове «я».
«Я» у него было большое, громкое, как у всякого директора-распорядителя пещеры.
«Ты мне не рассказывай, что мне делать, а что не делать. Автомат бы достал, отстреливать таких как ты, умников… Ты позоришь Грузию, маму твою я… и твоей мамы маму».
«Уходи отсюда!» — закричал владелец паба.
«Я шотландца не оставлю – безапеляционно заявил тот. — Он со мной пил, и он сейчас спит, и он наш гость. А я твою маму …»
«Ты не оскорбляй моего мужа!» — закричала женщина из-за стойки. «Я сейчас вызову патруль!»
«Вызывай патруль. Хоть вертолет с патрулем вызывай. А шотландец со мной… Он наш гость и я его не оставлю. Автомата нет, чтоб показать тебе…» — продолжал тот, каждый раз заканчивая предложение все тем же рефреном про мать.
«Слышишь, говорит с мегрельским акцентом. И про автоматы… Абхазец, видимо» — заметил кто-то.
Взгляд красивой девушки скользнул по посетителям, как бы оценивая ситуацию.
«Эй мужик, ты что – абхазец?» — спросил один из сидевших подле нее.
«Да, я абхазец» — с достоинством ответил тот – «Я из Очамчира».
Обычно, когда кто-то говорит что-то вроде «Я абхазец из Очамчири» — все замолкают, думая о домах, оставшихся по другую сторону границы и родственниках, погибших на войне.
Но в этом пабе собралась по большей части молодежь, так что никто не обращал особого внимания на слова «Абхазия» и «Очамчири».
Тем временем официантка, распорядитель, и один из посетителей пытались разбудить шотландца. Официантка принесла из аптеки по соседству нашатырный спирт.
Директор (грамотно, как учат на уроках химии), помахав ладонью над открытым горлышком бутылки, понюхал раствор.
Учуяв нашатырь он поморщился, и аккуратно, чтоб не расплескать, подсунул сосуд под нос гостю.
Лицо шотладца, качнувшегося на стуле, оказалось прямо над флаконом. Он вздрогнул во сне, чихнул, но продолжил спать.
Красивая грузинка наблюдала за происходящим с мимолетным интересом. Львы, пришедшие с ней, лениво доедали остатки добычи.
Абхазец взирал на происходящее с улыбкой.
«Нормальные люди чачу приносят гостю, а этот — нашатырь. Грузин еще называется. Маму твою я…» — подрунивал он над владельцем паба.
Женщина, стоявшая за стойкой, вдруг взбеленилась.
«Ты как смеешь моего мужа оскорблять!»
Но этому грузину было все равно кто тут хозяин, кто гость; кто хищник, а кто добыча. Он – из Абхазии. У него уже нет дома. Он – старик. Значит, у него уже его не будет.
Но все же он – дома, потому что он грузин. Он повсюду дома, был и будет, чтобы ни говорил этот человек в штатском. Абхазец видел слишком много людей и в штатском и в форме, чтобы слушать теперь какого-то распорядителя кафе.
«Все, вызываю патруль! Пусть они заберут его!» — закричала женщина, набирая на телефоне какие-то цифры.
Абхазец сидел улыбаясь и пристально смотрел на нее. Женщина отвела взгляд.
«А знаешь, он прав» — сказал один из посетителей — «Нельзя так с гостем…»
«Но и она вообще-то права…» — сказал другой. «Все правы. Что тут делать?.. Но он, вообще-то, больше прав – где тут грузинское гостеприимство? Пришел человек, напился – так уложи его спать! Найди ему место… Так всегда было в Грузии и так должно быть.»
«Где я его тебе уложу!» — взбесился распорядитель — «Это паб, а не духан! Ты видел, что там написано – паб! Это европейское место! Пусть ведет себя, как в Европе… пусть встает и уходит, как цивилизованный человек!»
«Давай. Энд. Все. Хоум. Гоу хоум. Андестенд?» — директор исчерпал свой запас английской лексики и замолк, глядя на мирно спящего шотландца.
В этот момент один из посетителей (тот самый, который был похож на еврейского туриста) вмешался в процесс.
«Давай вставай! Вставай, парень! Твоя мама тебе звонит, она волнуется где ты!» — закричал на ухо шотландцу. Он говорил по английски, копируя акцент жителя обьединенных островов.
Что-то не понравилось шотландцу: то ли британский акцент, то ли упоминание его матери.
«Fuck you» — пробормотал шотландец и вернулся в свое сомнамбуличесое состояние.
Красивая женщина посмотрела с интересом на человека, сумевшего хоть на секунду разбудить шотландца.
Заметив этот взгляд он принялся с новой силой тормошить спящего.
«Fuck you… fuck you… fuck» — бормотал тот монотонно, как будто отмахиваясь от назойливой мухи, летающей над куском хлеба; мухи, которая еще не посмела усесться на хлеб, и ты отгоняешь ее просто для проформы.
Женщина взглянула иронично на человека, пытавшегося привлечь ее внимание. Она на все смотрела иронично – на пьяного шотландца, на своих львов.
Ее взгляд не задерживался долго на окружающих предметах – только скользил по ним, иногда вызывая на губах тень улыбки.
И в этот раз ничего нового и интересного не заметил ее взгляд. Она обернулась к одному из своих львов и что-то шепнула ему.
Компания собралась уходить.
Девушка набросила на плечи шаль. Один из львов подскочил к ней, пытаясь успеть проявить галантность. Но не успел.
Девушка вышла из пещеры.
Паб опустел, как всегда пустеет место, откуда только что ушла красивая женщина.
Директор больше не смотрел на шотландца и его друга, видимо, потеряв к ним всяческий интерес.
Официантка убирала со стола, а двое посетителей, сидевших в углу, заказали еще пива.
Только жена распорядителя, по-прежнему стоявшая за стойкой, продолжала возмущаться, то и дело поглядывая на часы.
«Мы закрыты!» — воскликнула она, обращаясь к посетителям, попросившим налить еще.
«Успокойся» — сказал ее муж.
Патрульные вошли в бар медленной походкой людей, наслаждающихся своей грацией, элегантностью начищенных штиблет, четкими стрелками брюк с лампасами, нарочито небрежно накинутой портупеей.
«Что здесь проиходит?» — спросил один из них, постукивая пальцами по новенькой кобуре.
«Шотландец. Пьяный. Нужно отвести в отель» — сказал директор.
«И все?» — спросил патрульный.
«Второй – пьяный, не хочет уходить без шотландца…»
«Кай» — сказал патрульный по-грузински — «Хорошо».
Порывшись по карманам, они достали документы спящего.
«Норфолк. Никакой он не шотландец» — сказал один из полицейских.
«Как не шотландец? А кто же он?» — удивился директор.
«Норфолк. Это не Скотланд» — уточнил посетитель, козырявший своим английским – «Это черт знает где».
Пьяного подхватили под мышками и поставили на ноги. Он закачал головой из стороны в сторону, как будто муха, до этого пытавшаяся сесть на хлеб, теперь подлетела к лицу.
«Зачем вы его забираете?» — спросил человек из Очамчири. «Он что, не гость, маму вашу?..»
«С тобой мы отдельно поговорим» — сказал полицейский не глядя в его сторону.
«Этот человек живет в каменном веке» — вмешалась жена – «Он ничего не понимает про цивилизацию, про то, что надо, когда напился, спокойно встать и уйти. А не лежать тут…»
«Каменный век!» — подхватил владелец. «Он не знает, что такое паб. Это не дом его грузинский, это — европейское место. Это же паб, а не духан!»
«Смотри, вот карточка его гостиницы» — сказал один из патрульных, листая паспорт гостя не обращая внимания на разглагольствования челяди.
«Мистер Волторп» — обратился к пьяному офицер полиции, заглядывая в паспорт, — «Мистер Волторп, ви ар гоинг ту тейк ю хоум».
Он сказал это нарочито, подчеркивая весомость каждого слова. Видимо, он был старшим по рангу среди экипажей двух патрульных машин, прибывших на место происшествия.
«Ви ар гоуинг ту тейк ю хоум», — повторил он, добавив протяжности слову «гоуинг». Офицер, судя по всему, гордился успехами, достигнутыми в изучении иностранного языка.
Пьяный гость пробубнил что-то невнятное, и повис на руках полицейских, окончательно утонув в глубоком алкогольном сне.
«Каменный век, шеми деда…» — вполголоса выругался распорядитель, когда полицейские выводили из бара абхазца и жителя графства Норфолк.
Последнего бережно упаковали на заднее сидение машины; уложили аккуратно, с нежностью, как пакуют при переезде любимый бабушкин сервиз. Экипаж тронулся.
На улице осталась одна патрульная машина и двое полицейских. Старший офицер уехал в первой машине.
Абхазца выводили на улицу двое рядовых патрульных. Один из них – тот самый, что зашел в пещеру, поигрывая портупеей.
Шел дождь и в эти минуты он усилился.
«Ну что, кацо, поехали с нами» — сказал патрульный, выходя.
Вдруг один из гостей, оставшихся в пабе, подскочил с места и сказал своему компаньону: «быстро пойдем!»
Они бросили на стол деньги, достаточные, чтобы покрыть счет, и вышли на улицу вслед за патрульными.
«Давай зайдем внутрь» — сказал второй, поежившись от промозглого ноябрського дождя. Это был тот самый человек, который козырял своим английским и походил на жителя Средиземноморья.
Офицерам полиции тоже хотелось поскорее сесть в машину, но они, почему-то, колебались.
«Ты имеешь в виду, что они не заберут его, пока мы тут? Потому что я похож на сраного европейца, так ведь?» — спросил он.
«Ну да. Они думают, что ты турист. Не хотят паковать его перед туристом…»
«Не хочу тут торчать… Тем более, что красивая баба уже ушла» — сказал его собеседник и тут же громко, чтобы услышала вся улица, заорал:
«Are you going to take him home? You’re going to take this guy home, aren’t you?!»
Полицейские посмотрели в их сторону, но ничего не ответили.
Потом вернули абхазцу из Очамчири паспорт, сели в машину и отправились восвояси.
Абхазец и двое у входа в пещеру продолжали мокнуть под дождем.
Идти. Не идти. Идти. Не идти…
«Может, угостим его?» — спросил один из стоявших на пороге. «Он пьяный, но, по-моему, не хочет никуда идти»
«Не… У него рука тяжелая… Видишь, как напоил шотландца» — отшутился второй.
«Не повезло ему…»
«Да, плохо, когда не знаешь английского…» — Его мысли были заняты девушкой, ушедшей из паба, а вслух он сказал:
«Ноуван вил тейк ю хоум тунайт».
текст: Алексей Бобровников, фото — из абхазского цикла Георгия Пинхасова
