Бессонница

«Approach» by Roland Chatwin

Но бессонницы фарс
куда интересней
оспин Венеры
на лице твоем,
Марс.

Эта картина
стоит того,
чтоб блеснуть
преломленьем извне
за окном, казалось, уснувшего
мира;
отражением этого «вне»
там, где ты сам,
трепыхаясь,
под огнем Гауди
иль врага —
сна своего
как на вертеле угорь
вращаясь.

Но глашатай твой
тенью
пошатываясь
сеткой ветвей контражурных
на стене
темно серой
рассатываясь
тканью штор
в блеске шпор фонаря
отражением желтым,
чужим,
что напротив
окном
наяву
притворяется
сном.

словом
твоим же
на тебя
как девятым валом
сыпется
исповедь
тени
без стука входящей
в дом,
кричащей,
молчаливо,
о чем-то совсем
другом.

Говорит этот гость:
крепко спит
лишь тот,
кто не видит своей
тени
в крике
открытый
рот
в котором
слова,
как века’ми
застывшая
под Помпеи
пеплом
почившая
лавой
Везувия
глазницы забившая
крымская
пахлава.

и твердит этот гость:
Страшащийся ночи
получит
в удел свой
ночь
и за ночью
еще одну
ночь
бесконечной
серией
троеточий
словно в горле
застрявшую
кость.

И еще, скажет гость,
(из мрака пришедший
посланник
иль просто
обделенный мятным чаем
когда-то
на кухне твоей
нежеланный
странник):
Не победить темноту
маленькой смерти
сном
в трюме бессилия
может заставить тебя уснуть
ну допустим,
бром
но это же такое безумное
над надпочечниками
насилие —
почти как пули
в виске
хрустящий
последний
гром.

Сильным надо быть
очень сильным
чтобы
встать и уйти
не царапаясь диким котом
у двери
будто досками
забитого
коридора
где ловил ты сны
помнишь,
в самом начале:
дыни,
любови,
сизые горы.
помнишь?
забыл…
хорошо
вот теперь же,
со страстью,
тореадора
тапки накинь
и чайник поставь на газ
кистью протри
(живописца,
убийцы,
Отелло
и Яго своей руки)
чтобы хруснули, недовольно,
глазные белки.
Зашипев, в сковородке,
обреченный на тост твой хлеб
с утренним чаем
на прощанье со сном
запеки
и стряхнув с себя ночь
поскорее забудь о том,
что приносило
когда-то
горечь
являясь
всего лишь
сном.